Делятся:  lara_coralla (EDP - 1900р за 10мл)  

Аромат L Artisan Parfumeur Seville a d'aube, который вышел в июле 2012 г., наверняка, привлечет внимание многих ценителей парфюмерии. За полгода до его появления в продаже появилась посвященная новинке книга, написанная парфюмерным экспертом Дениз Болью. Желающие смогут не только оценить саму композицию, но и в подробностях узнать всю историю ее создания, а также многие интересные факты о парфюмерной индустрии.

Название Seville a l'Aube переводится «Севилья на рассвете». Это чувственный дуэт ладана и флердоранжа с нотками пчелиных сот, смолы, лаванды, петит грейна, кожи, оливковых цветов.

Ароматный шедевр 2012 года, который был разработан для подчеркивания очарования не только женщин, но и мужчин – это уникальная новинка L'Artisan Parfumeur Seville AL'aube. Аромат относиться к шедевральной нишевой парфюмерии, которая переливается и сверкает, привлекает внимание и зачаровывает. Название аромата переводится как «Рассвет в Севилье», а потому чувственные аккорды напоминают о солнечном крае, наполненном удивительными аккордами и красками. Парфюмеру Бертрану Дюшафо удалось почувствовать ауру мужчины и женщины, тонко воплотить ее во вдохновенный стильный парфюм. Аромат на каждом своем обладателе раскрывается кардинально иными, переливчатыми нотами солнца, цветов и восточной пряности.L'Artisan Parfumeur Seville AL'aube – это фантастическая история радости и счастья, потрясающий букет насыщенных нот, которые заключены в стильный флакон. Классическая для парфюмерии бренда высокая граненая бутылочка невольно привлекает внимание и становится предметом желания, поскольку дивные грани наполнены золотисто-солнечной ароматной жидкостью. Аромат L'Artisan Parfumeur Seville AL'aube стал страстным девизом чувственности и сексуальности, утонченным современным соблазнителям, которые потрясающим образом манят и очаровывают. Потому этот мощный и насыщенный цветочный восточный парфюм переливается роскошью эксклюзивных нот. Талантливый парфюмер смог прочувствовать уникальность сочетания солнечных цитрусовых аккордов и восточной пряности. Раскрывается ароматная нежность трогательными нотами сочных свежих и зеленых отзвуков. Петит-грен и цветок маслины в начальных нотах аромата L'Artisan Parfumeur Seville AL'aube становятся билетов уникальную сказку, сосредоточие чувственности и красоты. Апельсиновый цвет раскрывает нежные объятья в сердечных аккордах, доминирует на протяжении всего аромата. При этом сверкающие альдегиды становятся дополнением этого чарующего коктейля. Табак, оригинальный пчелиный воск и неординарность нероли становится путевкой в эмоциональность и интенсивность данного парфюмерного чуда. Завершается этот трепетный букет нотами бензоина и олибанума.

Верхние ноты: альдегиды, лаванда, петитгрейн и сок растений
Средние ноты: бензоин, апельсиновый цвет, пчелиный воск, жасмин и белые цветы
Базовые ноты: амбра, смолы, роза и олибанум.

Adam Forziati (Фрагрантика):
Как будто его реалистичной ноты пчелиного воска было недостаточно, чтобы напомнить мне о сельской местности, в Seville a L’Aube есть грань апельсинового цвета, которая напоминает мне о кукурузных стеблях. Я не уверен, что читатели из Франции и Средиземноморья поймут это, поскольку их регионы являются фактическими производителями цветов. Но здесь, в Америке, кукуруза является основным продуктом питания по всей стране, и как только вы почувствуете запах некоторых из ее побочных продуктов, вы можете вспомнить Seville a L’Aube. Но независимо от того, ассоциируете ли вы его тематическую ноту с кукурузой или регионами выращивания в Средиземноморье, этот парфюм остается основанным на сельскохозяйственных территориях.
Elena Prokofeva :
Смесь ароматов медовых сот, нероли и птигрейна, табака и лаванды, бензоина и олибанума в жару превращается в запах клевера и пенных зонтиков «кашки», медоносов и травы. А в сердце парфюма – плотный аромат сена.
Seville a l'aube пахнет, как очень жаркий летний полдень в средней полосе России. Запах, выпорхнувший из детства, когда меня, бледное дитя города, вывозили отдыхать туда, где свежий воздух, речка и молоко… И свобода, и беспечность, и долгие светлые дни, бесконечное поле в цветах, лес вдалеке, и воздух, настоянный на полевых цветах и травах.

от Alex (Sane-Witch) Osipov:
К этому аромату я питаю сложные чувства. Я его не люблю — я им восхищаюсь.
Это одно из тех значительных произведений парфюмерного искусства, которые большую часть года стоят на полке и откупориваются лишь изредка, по особому настроению. Более того, бывает так, что, откупорив, я наношу его… и вскоре смываю. «Севилья» требует внимания, она властно вступает в разговор и начинает самоупоенно вещать, уверенная, что все слушают только её.
«Пышность» и «декаданс» — вполне подходящие ключевые слова и для творения Бертрана Дюшофура, увидевшего свет в 2012 году. Но это еще не все. В нем есть грубоватая и прямолинейная простонародность, и эти два тренда — изысканный и руральный – в сочетании дают неповторимый, запоминающийся и непростой в обращении результат.

«Севилья на заре» — типичная «дюшофуреска»: сложная, смелая, негармоничная, но странным образом сбалансированная в себе самой. Я не могу назвать этот запах приятным, как бывает приятна хорошо сидящая одежда из комфортной ткани, элегантная, к лицу и без лишних претензий, которую надеваешь с удовольствием и чувствуешь себя в ней на все сто. Но он бесконечно художественный, и если единственный способ вступить во взаимодействие с этим художеством — надеть на человека, что ж, так тому и быть. May I volunteer, if you please?

Казалось бы, в ней все — категорически не моё, начиная с солирующего флердоранжа, продолжая ладаном и заканчивая характерной дюшофуровской хаотичностью композиции. Но от нее положительно невозможно оторваться!

«Séville à l’Aube» L'Artisan Parfumeur — конгломерат противоречий, которые не женятся друг с другом, а образуют бьющую по глазам мозаику, которая видится мне в истошных красно-синих тонах. С одной стороны, у нас есть партия темных горьких цитрусов, которую практически сразу пытается лишить права голоса madonna lily, она же лилия белоснежная, — с аффинитивностью и радушием средневековой Богоматери, зажавшей диавола под мышкой и методично начищающей ему рыло кулаком. Один этот лилейный запах способен породить развесистую легендарику про бойких монахинь, известно (или, напротив, неизвестно) чем занимающихся у себя в монастырях: он одновременно чистый и невыносимо тяжелый, церковный, мертвенный и взывающий к порокам — но не к каким-нибудь, а непременно к чему-то изобретательному и кощунственному, с внятной нотой пресыщенности.
На помощь черному апельсину спешит неожиданная в этой разнузданной мизансцене травянистая и безыскусная, как юная пастушка, лаванда, надеясь вывести ароматические тона в верхние строки турнирной таблицы, но ее мастерски подсекает и нокаутирует дуэт флердоранжа с жасмином, такой хищный и грязный, что того и гляди вгонит в краску даже младших Борджиа в расцвете их гедонистической карьеры. Лаванда плещет в них маринадом для пикулей из серебряной супницы, но это не обескураживает агрессоров: они в ответ мечут в нее, как дротики, белые восковые свечи, сладкие и невинные, словно в день конфирмации, и поливают из горлá причастным вином. Над полем сражения глумливо плывет дым смоляных курений, придавая всей сцене флер рождественского веселья. На память поневоле приходит слово «вертеп», столь богатое праздничными значениями.
Однако из той же церковной оргиастичности может родиться и совсем другая картинка: крестный ход в ночи, почти на пороге рассвета. Статуя мадонны плывет через рыночную площадь — над толпой горожан, вся в окладе из белых лилий, чей запах дурманно и не слишком приятно мешается с человеческим потом и пряностями. Оплывают свечи в руках верующих, столь многочисленные, что от них становится жарко даже в зябкий предутренний час. Дым валит из кадильниц и сизыми завитками клубится над головами: ладан и горячие угли. Паства обоего пола, стоя в тени окаймляющих площадь домов, созерцает процессию и курит сигары; богатый темный табачный тон светских курений мешается с храмовыми.

И вот в этом фольклорном ракурсе «Севилья» воспринимается на диво естественной, безыскусной, почти деревенской — густой и странной, да, но без малейшей богемной выморочности. Красота ее в том, что можно взять любую из картинок, произвольно, на выбор, и навечно в ней поселиться — или, соскучившись, перейти потом в другую. «Севилья» на редкость гостеприимна и ни в том, ни в другом случае возражать не станет.

Но картинка там определенно будет: этот запах — почти галлюциноген; он отвешивает воображению такой пинок, что тут не то что проснешься — вылетишь из окна на околозвуковой скорости и унесешься в рассветную синь.
Со времени нашего знакомства прошли годы. Я все так же почти не ношу «Севилью», предпочитая восторгаться ею на расстоянии. Она не то чтобы слишком громогласна для меня — нет, на коже запах сидит весьма уютно, но внимания требует навязчиво и образы рождает слишком определенные… а заодно и транслирует их слишком интенсивно, на мой вкус. Он воспринимается как негармоничный, даже враждебный; он словно борется со мной, грубит, пытаясь подчинить, побороть, и тем похож на натуральную парфюмерию авторского производства. Я все-таки предпочитаю более мирные и воспитанные ароматы.

Однако тем, кому он действительно по сердцу, стоит поторопиться, пока «Séville à l’Aube» не исчезла из продажи окончательно.

Ссылки:

• Интервью с Дениз Болью
• парфюмерный эксперт Любовь Берлянская рассказывает об ароматах, которые могут заменить путеводитель.
• Коллективное творчество "вслепую", на основе "Рассвета в Севилье"