Shadow for Woman Mirra - это аромат для женщин, принадлежит к группе ароматов цветочные зеленые.
Парфюмер: Alla Belfer.

"Во тьме не бывает теней, их родина - белый свет" (Джен Лин)

Духи идеально подходят женщинам, имеющим собственный стиль, тем, кто не боится внезапных поворотов сюжета, тем, кто стремится управлять своей судьбой.

Подходят для офиса, поскольку обладают гармоничным, сбалансированным, комфортным для восприятия запахом.

Начальные ноты: гальбанум, бергамот, мандарин - вызывают ощущение свежести и прохлады тенистого сада утром. Тень листвы плетет кружевную вязь на земле, на траве, на твоей ладони, повернутой к небу. Вдохни прохладу, откройся новому дню.
Ноты сердца: роза, жасмин, нарцисс, белая лилия, свежескошенное сено, почки гвоздики - это изысканный белоснежный букет, подобранный в истинно французском стиле. Изысканность и чувственность, пленительная загадка невинности и чистоты. Свет женственной созидательной силы.
Шлейф аромата: дубовый мох, сандаловое дерево, пачули, ваниль, мускус. Тень слабости, перемена настроения, жажда любви и защиты. Теплые обволакивающие полутона.

от Alex (Sane-Witch) Osipov:
Я не уверен, в каком точно году «Мирра» (тогда еще «Мирра-Люкс») выпустила «мою прелессссть» (думаю, это был 2003 или 2004), зато знаю, кто ее делал, — прославленная Алла Бельфер, советская парфюмерная гранд-дама, автор знаменитой ландышевой «Славы», посвященной полету Гагарина в космос, и еще полусотни других ароматов, среди которых затесались несколько шедевров для «Мирры-Люкс» — «Тень», «Немая», «Декаданс», «Вуаль».

До сих пор помню эффект, произведенный ими на мой тогда еще совсем не опытный нос (и подключенный к нему не слишком опытный мозг): духи были завораживающие. Странные, колдовские, магнетические. Они властно цепляли воображение и долго его не отпускали.
Сейчас я бы пригвоздил эту маленькую coterie так: духи необычные, авторские (читай, нишевые), с мощной классической школой и изяществом руки подлинного «старого мастера», но при этом на диво современные — той редкостной современностью, где нет моды, зато есть сам дух времени.
Чтение пирамиды не дает совершенно никакого представления о том, как пахнут эти духи.
Для меня это запах осенней яблони — еще вчера спелых, сладких плодов, уже начавших увядать и даже чуть-чуть бродить; печального, влажного, свежего на изломе дерева; октябрьских крокусов в густой траве у корней; поздних плетистых роз, подвязанных к стволу в качестве опоры — была такая мода в английских садах сто лет назад; немного — терпкого мха, опушившего старые ветки.

В аромате есть сырость утреннего тумана и тонкая меланхолия одиночества без страданий — выбранного, выпестованного, обнесенного стенами и оснащенного табличкой «Private property. Please stay off».

Если социальный идеал — активная, бодрая экстраверсия, то эти духи, безусловно, декадентские и даже, в некотором роде, антисоциальные: они отказывают в контакте, закрывают, обволакивают дымкой, лишают видимости. Они показывают нечто прекрасное, но внушают смутное и безотчетное почтение и не приглашают к диалогу. «Тень» похожа на легкий незримый доспех, который не блокирует внешний мир, но ненавязчиво и надежно защищает внутренний — настоящий подарок по нынешним временам… или для личностей определенного склада.

При желании в этот мягкий сенно-цветочный шипр можно «вчитать» некую изысканную порочность — но она будет очень спокойной. Это не жеманные оргии пресыщенных гедонистов, а тайные практики разборчивых знатоков: нарциссизм и желание быть замеченным, произвести «большой всплеск», шокировать в нем отсутствуют как класс.
«Тень» приятно непроницаема — именно потому, что безмятежна и предельно дружелюбна. Она любезно улыбается и незаметно ускользает от познания.

Но если все-таки попытаться познать этот запах — это чудо познать все равно не удастся — то первым делом замечаешь крайне неагрессивно сконструированный шипр, рыхлый, как ирландский твид, пушистый и состоящий из десятка сложных приглушенных оттенков, сливающихся в один богатый импрессионистский колер.
Специально задавшись такой целью, из него без труда удается вынюхать бергамотовый верх и пачульно-моховый низ. Первый дополнительно освежен микроскопической дозой гальбанума, который придает картине классичности; второй — смягчен ванильными мускусами, из-за которых аромат буквально ластится к коже и походит на спящего серого котенка.

Самое интересное в «Тени» — середина: именно там собраны цветы и сено. Это такой блок летнего вечера: сгущаются сумерки, спадает жара, от лепета струй в фонтане клонит в дремоту. Кажется, что я слышу розу… но, возможно, это воспоминание об «A Rose For…» Floris, который настолько похож на «Тень» по настроению, что даже компенсирует мне ее утрату (хотя в нем больше дня и света, и он совсем не шипр). Вот там роза точно есть — англичанин на ней, собственно, и построен; а в «Тени» она, скорее, грёза, едва уловимая и мимолетная.
И все же роза, осеннее яблоко и сандал — вот что делает два этих пленительных запаха близкими родственниками и коллегами по волшебству «синего часа».

Эффект сухой травы и теплой земли (пока еще теплой! такая сладкая печаль…) создается кумарином и древесными нотами, деликатно вплетенными в общий гобелен. Краски его погасли, стерлись в этом тусклом свете, но впечатление богатой текстуры осталось и внятно даже глазу, не только руке.

И особенный восторг в «Тени» вызывают акценты, тихо вспыхивающие там и сям, как полудрагоценные камни: гальбанум на бергамотовой подушке в начальном блоке, острый медово-луковый нарцисс среди цветов и гвоздичная «земля» — фирменная основа для цветочных клумб в сельских флоралях семидесятых годов от «Пенхалигонов» и «Флорисов».

Ссылки: