Список лотов
Во флаконе: 95/100 мл.
Концентрация: EDT
Регион: Москва
Цена: 21000 руб.
Пересылка есть!
L'Artisan Parfumeur Voleur De Roses воплощенный в реальность Michel Almairac.
Это произошло в 1993 году. Вдохновением для создания аромата стала весенняя
природа после грозы. Весной нередко встречается такое прекрасное природное
явление как дождь с грозой. Перед началом грозы обязательно стоит жаркая
и душная погода, и даже цветы перед грозой увядают от духоты и жары. И вот, наконец,
с неба срываются первые спасительные капли влаги и раздаются раскаты грома.
Молнии пронзают острыми копьями плотный и теплый воздух.
С каждым новым разрядом электричества кислорода становится больше и до нас доходит приятная прохлада. После такого дождя оживает вся природа и пахнет влажной землей и цветами.
L'Artisan Parfumeur Voleur De Roses это аромат, наполняющий розовый сад
в один из весенних или летних дней после грозы.
Базовые ноты: роза, пачули, слива, сандал.
Источник информации о нотах: неизвестен
В этом аромате запечатлены запахи земли после дождя, смешанные с ароматом свежей розы.
Это одновременно сладкий и теплый аромат. Voleur de Roses первый женский парфюм с мужской нотой.
Отзыв с fragrantica.ru
Все не получалось написать отзыв об этом аромате. Поменяла "бабочек" Артизана на "похитителя"
и не разу не пожалела. Когда я его получила, был тихий бархатный октябрьский вечер
(что бывает нечасто в Москаве в это время года), погода идеальная для этого аромата.
Этот похититель действительно таковым является, он прокрался мне прямо
в самую душу и так вкрадчиво, осторожно и неотступно... Никогда не думала, что такой аромат
мне может настолько понравиться. Он загадочный, глубокий, проникновенный, вызывает какую то необъяснимую истому!
У меня странные ассоциации с похитителем, думаю он прекрасно подойдет мужчине и боюсь, что я перед ним (если что) не устою.... Но он мой!!! Это мой роман, тайный, необъяснимый, невозможный и возможный одновременно, даже какой то порочный..... © Мишель
от Alex (Sane-Witch) Osipov:
Не так давно парфюмерный мир понес невосполнимую утрату. На волне ребрендинга старейшая французская
марка «L’Artisan Perfumeur», известная с 1970-х годов, сняла с продаж «Похитителя роз» — произведение искусства,
столп ниши, эпитому готики и прародителя жестоких «мужских роз». Подобные запахи не должны покидать
полки наших аптек и благовонных лавок — они слишком значительные, слишком знаковые.
«Похититель роз» одновременно мрачен и глубинно жизнерадостен — вернее, жизнеутверждающ.
Это фимиам зимней половины года, ночных балов, Неблагого двора. В нем нет ничего повседневного,
обыденного — он не годится для офисов и семейных праздников, — но нет и избыточной театральности макабра.
Он на самом деле предельно комфортен для жизни… просто, чтобы жить в нем, нужно нести
в себе нечто зимнее – взыскательное, властное и довольно недоброе.
Почти тридцать лет назад Мишель Альмерак создал прадедушку неошипров XXI века, тремя мастерскими
ударами кисти вбив в полотно ныне уже классическую структуру (бергамот-роза-пачули вместо мха)
и расцветив ее толикой сливы и герани и еще чем-то трудноуловимым — для создания объема в мизансценах:
в списке действующих лиц оно фигурирует примерно как «крестьяне; придворные дамы; духи леса;
первый, второй, третий лебеди и сова — актеры театра».
Первое, чем поражает аромат, — это своеобразная веселая готика (впрочем, боюсь, то, что для одних — веселье, для других — тлен и мрак), а второе — лаконичное совершенство кроя и композиции.
В нем и правда есть нечто маккуиновское: не кокетливый политкорректный намек на драму, а драма как она есть — ночь, серебро, кровь и острые углы. Это волны волос, черных, как смоль; плечи, белые, как первый ноябрьский снег; платье, алое, как отверстая рана. Это пламенеющие в холодном серебре рубины. Это острое наслаждение, тем более яркое, что оно смешано с мýкой, с мимолетностью, с обреченностью на финал, на гибель — но и на вечность, потому что за ним, таким подчеркнуто смертным, разгорается заря иной, нечеловеческой жизни.
«Voleur de Roses» — старый запах, древний, даже дряхлый, но совершенно молодой, полный сил. Он веет влажным кладбищенским камнем, взрыхленной землей, убитыми розами, сорванными, смятыми, растоптанными, испятнавшими черную грязь киноварью лепестков. В нем геосминовая свежесть сада после грозы и духота засохшего букета. Он барочен и минималистичен одновременно и от этого совершенно неотразим: композиция кажется пышной, величественной, но на самом деле предельно проста, аскетична, и в этом — высшее парфюмерное мастерство. Ее можно описать как «розы и землю» — и это будут все розы (свежие, увядающие, уже мертвые, на кусте, в бутоне, на крышке гроба) и всякая земля (сырая, сухая, избитая ливнем, пыль к пыли и прах к праху, дающая жизнь, погребающая жизнь).
Трудно представить себе менее романтическую розу… дьявол, нет! Эта роза истинно романтична — в изначальном байроническом ключе, не укрощенном никакими викторианскими приличиями. Она не боится говорить о сексе и о смерти, запретных в безопасных светских беседах. Рядом с нею европейские дамские розы с цветами, розы с фруктами, восточные розы с шафраном и удом — да вообще все прочие розы, кроме таких же строгих, шипровых и почти черных на цвет! — кажутся пошлыми, профанными. От одной мысли про веселенькие и милые «Les Parfums de Rosine» хочется застрелиться. Вот такая, соленая, шершавая, камфарная, с брутальными танинами, достойными терпчайших из красных вин, с остаточной собственной сладостью, не нуждающейся ни в жасминах, ни в малине, — она и должна быть. Ежу понятно, что ее высочество роза может быть какой пожелает, но эта, похищенная осенним ураганом, — ультимативна.
«Voleur de Roses» чудовищно хорош в сочетании с другими великими нишевыми розами. Я всегда это подозревал, но надеть на одну руку "La Fille de Berlin", а на другую "Voleur de Roses" было, возможно, фатальной ошибкой.
Это сочетание бьет наотмашь, как пощечина, — вместе они почти слишком хороши. Два багряных запаха настолько близки, родственны, не похожи, противоположны и идеально дополняют друг друга, что порождают некий ошеломляющий гиперэстетический феномен, подобный "Дракуле Брэма Стокера" (который вышел в 1992 году — почти ровесник аромата). Рядом с неумолимой пачульной жесткостью Дракулы, похитителя жизней и роз, «Дева» льется алой кровавой лентой по мраморной шее Мины — шелковичная, шелковая, покорная, но с бешеным огнем внутри. Как прекрасны рядом эти столь по-разному сыгранные темы металла, крови, вина, страсти, трагедии — не описать словами! «Вор», холодный, лекарственный, гипнотический, пергаментный, стальной, неживой — против «Девы», сладостной, серебряной, женственной, медовой, пьянящей.
Так же хорош он и с «Belgravia Chypre» Penhaligon’s (или, если угодно, с «Portrait of a Lady»: два этих запаха почти одинаковы — но лично я не люблю марку Frederic Malle и предпочитаю англичанина). В этом сочетании «Voleur» окончательно холодеет, делается минеральным, гранитным и почти монашески суровым, а «Белгравия» выпячивает радушный, теплый и совершенно мирской чай с малиной. Роза у них (если дать себе труд очистить эту ноту от всех сопровождающих) практически идентична, а чуть позже становится очень красиво и наглядно видна разница между пачулями (в первом случае) и традиционным мхом (во втором) в роли шипровой базы. Просто удивительно, насколько два этих запаха, на первый взгляд довольно сходных по замыслу, стремительно разбегаются на разные полюса оси «сакральное—профанное». Любопытно, однако, что через несколько часов они меняются ролями: «Вор» начинает вполголоса развивать сладкую декадентскую тему вяленой сливы и лакомого амбрового аккорда, тогда как «Белгравия» уходит в сухой и душистый лесной мох, ждущий первых заморозков.
Ссылка на отзывы в парфюмедии
Комментарий организатора по данному лоту: Точный остаток и комплектация на фото. Прекрасный старый выпуск в прозрачном флаконе. Дополнительные фото по запросу.
Дата автоматического закрытия лота: 02 Янв 2025 22:17
Комментарии