И когда откипят все страсти,
Станет глубже, кто осторожнее..
Пожелавшему тебе счастья
Пожелай, чтоб его умножилось..
Измельчает, кто бросит в споры
Все свои показные силы..
Пожелавшему тебе горя
Пожелай, чтоб он стал
счастливым..
Пишет сенатор письмо: «Дорогая, я жив.
Я не забуду о нашей последней прогулке.
В Риме опять неспокойно. Сенат боязлив.
Может быть, скоро зарежут меня в переулке.
Конечно, шучу. Не пугайся. Как ты теперь?
Как твой супруг? Как погода? Опять дожди?
Здесь очень жарко. Всё время открыта дверь.
Чую, сгорит наш город, того гляди.
Ночь на холме у реки я забыть не могу.
Что же теперь? Ноют кости и ломит в шее.
Может, на той стороне, на другом берегу
Будем такие же мы, но уже смелее».
II
Пишет испанец: «Здравствуй, моя Леонор.
Даже не знаю, увидишь ли ты мой почерк.
Вчера эти твари, индейцы, спустились с гор.
В их перекошенных лицах — весь ужас ночи.
Слабость, жара и болезни, дремучий лес,
Этот мерзавец Агирре теряет разум.
Тоже мне, божий гнев, хромоногий бес,
Вот бы его связать и прикончить разом.
Забыть нашу ночь у реки всё никак не могу.
Никто никогда не узнает, о чём жалею.
Может, на той стороне, на другом берегу
Будем такие же мы, но уже смелее».
III
Пишет профессор: «Покорный своей судьбе,
Снова пишу тебе, дорогая Хильде.
Никто не узнает, что я посвятил тебе
Книгу мою о Зигфриде и Брунгильде.
Вагнер вчера заходил. А моя борода
Стала седой. Лучше лысому, чем седому.
Кажется, вроде я счастлив, но всё ж иногда
Хочется все изменить и зажить по-другому.
Только тебе никогда и ни в чем не лгу.
Помни: весенний Берлин, ледяная Шпрее.
Может, на той стороне, на другом берегу
Будем такие же мы, но уже смелее».
IV
Пишет солдат: «Дорогая Танюша, я жив.
Только похоже, что жить мне уже недолго.
Немцы утюжат из пушек, а мы лежим
В этих холодных окопах. За нами Волга.
Танечка, Таня, они подобрались к нам,
Значит, всё скоро накроется ржавой каской.
Пальцами я бы провёл по твоим губам,
Если бы пальцы не пахли ружейной смазкой.
Танюша, я мёртв. Но знай — я не сдал врагу
Речку, где рядом стояли мы, руки грея.
Может, на той стороне, на другом берегу
Будем такие же мы, но уже смелее».
V
К полуночи Рим засыпает. Огни впереди.
Солдаты шагают по улице ровно и гулко.
Укутавшись в тогу и спрятав письмо на груди,
Сенатор выходит во двор и идёт к переулку.
Бог говорит Гагарину: Юра, теперь ты в курсе:
нет никакого разложения с гнилостным вкусом,
нет внутри человека угасания никакого,
а только мороженое на площади на руках у папы,
запах травы да горячей железной подковы,
березовые сережки, еловые лапы,
только вот это мы носим в себе, Юра,
видишь, я по небу рассыпал красные звезды,
швырнул на небо от Калининграда и до Амура,
исключительно для радости, Юра,
ты же всегда понимал, как все это просто.
Мы с тобой, Юра, потому-то здесь и болтаем
о том, что спрятано у человека внутри.
Никакого секрета у этого, никаких подковерных тайн,
прямо как вернешься – так всем сразу и говори,
что не смерть, а яблонев цвет у человека в дыхании,
что человек – это дух небесный, а не шакалий,
так им и рассказывай, Юра, а про меня не надо.
И еще, когда будешь падать –
не бойся падать.
Ароматы души своей тонкие осень
Под свой блюз дарит нам … вечности в унисон …
Не грусти — не тоскуй — это будет не очень
По весеннему радостный звонкий музон…
Слышно звуки — торжественны, очень спокойны…
Вся вокруг замирает сует суета …
Я сегодня как будто бы снова дошкольник …
И как в детстве влюблён в этот мир … неспроста
Всё пронизано тихими полутонами …
Настроением осени … Тих звездопад …
Вся вселенная вновь обнимается с нами …
И повсюду осенний ночной аромат…
Так свежо, ты прижалась — накроемся пледом …
Я покрепче и нежно тебя обниму …
Пусть внимает вселенная нашей беседе …
Безмятежного счастья желаем всему !
И oт красавиц тогдашних, от тех европеянок нежных,
Сколько я принял смущенья, надсады и горя!
О. Э. М.
Гуще всех голосов, прихотливей былых потерь
Шепелявая окись в груди у меня, в груди.
Неужели ты... ты есть у меня теперь?
Дай привыкнуть мне — немножечко подожди.
Дай открыть глаза и снова закрыть и вновь
Убедиться в твоей причастности февралю.
Объясни мне, что... что значит моя любовь?
Неужели я осмелюсь сказать: "Люблю"?
Предскажи мне, где проломится гиблый мост,
На который я вступаю в бессчетный раз?
Укажи мне жизнь, в которой мой бедный мозг
Не захочет прятать от жизни обеих нас!
Разреши мне стать свободной от ветхих пут.
Просто жить, а не с кем-то. Смотреть на тебя, когда
Мне это нужно. Там петергофский пруд —
Там драконы и утки. Ты говоришь: "Вода".
Там насыпь под шкуркой дерна, китайских яблок рванье.
Я везла туда имена и хоронила там.
Господи, разреши мне... разреши мне любить ее.
Затяни эту пропасть в благопристойный шрам.
...Работа, сплетни, магазин, прайс-лист, подарки, деньги, мало, аванс, кредиты, мандарин, уймись, родной, я так устала, игрушки, ёлка, мишура, оливки, курица, мартини, и где ты шлялся до утра, корпоратив, причёска, мини. Похмелье, Господи, прости, ну что ж так гадко после бала, в причёске воск и конфетти, уймись, родной, я так устала. Тележка, список, чёрт возьми, забыли снова взять корицу, в двенадцать - гости, ну пойми - не дам тебе опохмелиться, халатик, тряпка, пылесос, салаты, овощи, жаркое, кто там явился - Дед Мороз? Не смей с ним пить... ну, что такое! Салфетки, свечи, этикет, достань хрусталь, не тот, а выше, и кот не будет "китикет", он так нажрался, что не дышит. Причёска, платье, завяжи, колготки, туфельки, помада... Ну всё, порядок и ажур, но вот гостей уже не надо... Бокалы, тосты, президент, куранты, холод, фейерверки, хлопок, улыбочку, момент, ты знаешь, новый муж у Верки, танцуем, в койки детвору, и что-то водки в доме мало...
Кровать. Всё кружится. Умру.
Уймись, родной. Я так устала!
Бывает, судьба улыбается всеми зубами
И в жизни встречаются дивные, светлые люди...
Мы ласково этих людей называем друзьями,
И их безгранично и самоотверженно любим...
Они к нам приходят, казалось бы, из ниоткуда,
И, если везет, с нами вместе по жизни и дальше...
Они появляются, как небывалое чудо:
Весеннее, звонкое, яркое очень, без фальши...
Бывают друзья. Они греют душу, как в мае
Лукавое солнце. И в радугу жизнь превращают.
Чудесные люди, которые все понимают,
И нам наши срывы и глупую резкость прощают...
Бывают друзья, которыми можно гордиться.
В которых уверен, что не предадут втихомолку...
С которыми рядом приятно всегда находиться...
С которыми можно молчать и болтать без умолку...
Бывают такие, с кем можно не только в разведку,
С кем можно бездумно сорваться в далекие дали!!!
Бывают такие! Пускай и встречаются редко...
Как жаль, что за дружбу у нас не вручают медалей...
Молодость и зрелость сели на скамейку…
Молодость сказала: «Ты как я сумей-ка…»
Зрелость отвечала: «Красота не вечна,
Научись делиться красотой сердечной…»
Молодость, с насмешкой: «Что в тебе такого?
Дом, семья, работа… Скучные оковы…»
Зрелость улыбалась, будто младшей дочке:
«Без оков семейных люди – одиночки…»
Молодость твердила: «Всё во мне прекрасно,
Молода, свободна, и красива, ясно?»
Зрелость отвечала: «Я тебя мудрее,
И с тобой, малышка, спорить не посмею…
Повзрослей, узнаешь, счастье не в свободе,
Не в ночных гуляньях, не в Парижской моде…»
Молодость смеялась: «Глупости всё это,
Раз не в этом счастье, значит счастья нету»
Зрелость отвечала: «Нет, оно бывает,
Если жить с любимым небо позволяет,
Если смех детишек слышится из дома…
Ты ещё со счастьем, крошка, незнакома…»
Молодость спросила: «Если правда это,
Что ж ночами плачешь и о чём секреты?»
«Я ночами плачу…», - зрелость говорила:
«Потому что раньше это не ценила…»
Ирина Самарина-Лабиринт
Каждый год бог подводит баланс
Значит есть небольшой шанс
Всё чужое отдать на откуп
Опустеть, отпустить,
обнулить счета
Это выбросить, про другое сказать – тщета, суета,
Забирай любовь, что проела себя до дыр,
Забирай мой фальшивый и лживый мир
Из друзей, что ими и не были никогда
Их орда
Но мой милый карающий бог
подводя свой баланс и итог
Всё, что нужно, возьми и ещё немножко,
Но отдай мою кошку.
Отдай мне мою кошку.
О, как они звучали, эти клавиши! И нежность разливали по бокалам любящих сердец...
И так непринуждённо, но загадочно скользил по ним своими пальцами чарующей мелодии творец...
Горели свечи... Зал затих, заворожённый... Витало в воздухе чудесных звуков чародейство...
И, затаив дыхание, все с трепетом внимали священнодейству увлечённого маэстро...
Сопровождение оркестра здесь было б лишним... Только соло могло проникнуть в подсознание...
И звуков лишних не было... И крики "браво" выражались лишь сердечным замиранием...
Ему не смели помешать ни завсегдатаи, ни посетители случайные, решившие зайти на огонёк...
Обращены все взоры, слух и мысли были только на рояль, блестящий чёрным лаком, словно уголёк...
И сколько, умерших в любви, сердец вдруг возродилось после волшебства магистра музыкальной терапии...
Но вот закончил он... Поднялся... С поклоном молчаливым удалился виновник этой нереальной эйфории...
А все по-прежнему сидели молча... И крики "браво" не слышны... С вином бокалы замерли в руках...
А отзвуки ушедшей музыки под потолком летали так легко, так нежно, словно в облаках...
Я слишком открытым бывал с чужаками
И выводы сделал из этих историй
Когда ты ранимый - тебя просто ранят
Вот, собственно, всё, что с тобой происходит
Я думал, что тот, кто бронёй обрастает
Лишает себя светлой радости встречи
С такими же... Только я понял с годами
Закрыться бронёй - и надёжней, и легче
Уж так получилось, что сердце - не камень
Ему сложно быть безразличным и твёрдым
Но если ты слишком открыт с чужаками
То камень тебе пригодится... надгробный
Закрыться от всех - просто жизненно-важно
Так хочется греться под солнцем весенним
Надеюсь, броню свою скину, однажды
Сейчас же пускай она служит спасением
Не рад я броне этой - видит Всевышний
Остаться открытым же - верная смерть
Чтоб снять броню - надо, как минимум, выжить
А, значит, сейчас её нужно надеть
Что тебе, старче? Мой милый и глупый старче...
Что же тебя опять привело ко мне?
Или к столу твоему не хватает харча?
Или не можешь правды найти в вине?
Тихо. Молчи. Я сама догадаюсь: баба.
Всё удивляюсь, зачем ей такая жизнь.
Нет бы – внучат. Собачат. Хомячка хотя бы.
Хочет корону?.. Будет. Пойди, скажи.
А-а-а.
Ты про то, что в потёмках души сокрыто.
Я понимаю: в бороду – серебро...
Или – любовь?..
Ты получишь своё корыто.
Нынче на всё таможня даёт добро.
С Богом ступай. Прощай, и запомни все же:
я не откликнусь больше на громкий крик.
Ладно. Живи, как хочешь. Живи, как можешь...
Видно, ты плохо сказки читал, старик.
Геннадий Рябов (люблю его...)
...В этой шубе с крест-накрест пуховым платком,
ты стоишь, как скульптура, одним куском,
с деревянной лопаткой, «ты кто?.. ты кто?..
как зовут тебя?.. двигайся и не спи!..» –
…как зовут меня?.. (двигаюсь и не сплю)
а я девочка с именем «Потерпи» –
вот, стою, терплю.
…Я сижу за партой, писать учусь.
Под рукой в косую линейку листочек.
Я уже не знаю, чего хочу,
я молчу, потерпеть осталось чуть-чуть,
я устала очень.
У меня нарукавники чёрные,
две тугие косички, пробор без чёлки…
первый раз в первый класс… третий, пятый… зима…
и тяжёлый портфель, снег в лицо, шарф колюч,
на верёвке на шее болтается ключ,
но наступит когда-нибудь всё-таки май –
я терплю.
…Маме трудно с нами, мы это знаем.
Лето, лагерь, линейка под красным знаменем.
Умывальники, грязные ноги, кто первый?..
В ногу шаг, с горном гипсовые пионеры.
Ссадины врач мажет адским йодом,
комары не дают уснуть до рассвета,
дотерпеть до конца этой муки всего-то
ровно пол-лета.
…Шпаргалки, учебники, скоро экзамены.
Все на нервах – совсем ничего весёлого.
Он три дня не звонит, в жизни всё неправильно.
Поскорей бы, что ли, закончить школу.
Белый фартук, шары и звонок последний,
выпускной наконец, впереди – свобода…
Институт, диплом и распределение,
мама-мама, здесь нужно терпеть три года…
(…– как зовут тебя, маленькая?... не спи!...
– я не сплю, я девочка – Потерпи)
…Врач в палату заходит, начинает допрашивать,
я сижу перед ним, мне реально страшно.
Я огромней, чем шар, я ношу в себе глобус,
я терплю уже девять месяцев, чтобы…
…мама, что это, землетрясение?!.. что это?.. …
Всё – штрихи и круги, очень хочется пить…
– Тише, рядом в палате все спят, скоро, скоро…
Не кричи, потерпи.
…Сопли, вопли, детсад – одного на себе,
а другого на санках, дорога в снегу.
На работе не платят, велят потерпеть,
я привыкла уже, мне не в кайф, но могу.
…Боже мой, снова – в школу, опять по кругу,
ты прекрасна, жизнь, возмущаться глупо,
потерпи, наступит и передышка –
ну, ты выдержишь.
…Коридор, больница, «вы в третий? – я тоже».
«доктор, я терплю, только сколько можно?..»
Рецепты, выписки, направление,
больница, очередь, «кто последний?»
«…болит здесь и там, принимаю это»
«…потерпите, больной – мест в больнице нет, а
сколько вам лет?.. а вы что хотели?!.. »
«…мы хотели, доктор, покоя в теле,
мы терпели долго, но вот, устали»…
ну и так далее.
…Идёт тёмным вечером, мозг забит, хорошая девочка – потерпи,
в голове у девочки то и то, в кошельке у неё всем понятно, что,
– хочешь жить сто лет?..
– да зачем мне – сто?..
– и сомненье в душе –
а я сколько уже?..
Вот и снова зима… Фонари, снег скрипит…
Потерпи, отдохнёшь…
А пока – потерпи.
Мария Махова
(14.04.2013 г.)
А воздух жаркий, и липкий, и так его мало.
Пропустите, говорит, пропустите, я Его мама,
но ее, конечно, не пропускают,
ад хохочет, трясется, и зубы скалит,
торжествует.
А она говорит: дайте мне хоть ручку Его неживую,
подержать за ручку, как в детстве,
я же мама, куда мне деться.
Вот она стоит, смерть перед ней, в глаза ей смеется,
Пасть у смерти вонючая, зрачки-колодцы,
Смерть идет по земле, истирает гранит и крошит,
А она отвечает:
Маленький мой, хороший,
Ты уж там, где ты есть, победи, пожалуйста, эту дрянь.
Ты вот ради этого, пожалуйста, встань,
Открывай глаза свои, неживые, незрячие.
И плачет, сильно-пресильно плачет.
Он войдет в ее дом через три дня.
Мама, скажет, мама, послушай, это и правда я,
Не плачь, родная, слушай, что тебе говорят:
Мама, я спустился в ад, и я победил ад,
Мама, я сделал все, как ты мне сказала.
Смерть, где твое жало?