..Как много сказано всего за эти годы…
Как мало сделано, что грустно признавать…
И вот опять спешим поздравить с Новым Годом
Людей, которых так приятно в гости звать…
Пусть Новый Год не омрачает наши души
И очень хочется побольше добрых глаз…
Чтоб научились верить, ждать, любить, и слушать…
Простая искренность дороже громких фраз…
Мы повзрослели, только вспомнится сегодня
Фрагмент из детства за одним большим столом,
Где мама с папой рядом в вечер Новогодний,
Где мы под ёлкою подарок свой найдём…
Теперь сюрприз под ёлкой ищут наши дети
И верят в дедушку Мороза, так как мы…
А радость детских глаз — важней всего на свете,
Они согреют нас теплом в разгар зимы…
Я всем желаниям благим желаю сбыться!
Пусть Новый Год здоровье близких бережёт.
Пускай надежда в каждом сердце заискрится,
Чтоб счастье людям улыбалось целый год!...
Ирина Самарина-Лабиринт
Время начнёт едва,
постоит и уйдёт.
В сотах застынет мёд.
Снега нам наметёт
полные закрома.
Дар холодов - полёт.
Автор всех птиц - зима.
Ломкой стала река,
ненадёжной вода,
в небе, как в никогда,
растворится хрусталь,
больше не рассмотреть.
Вновь убивает сталь
и обжигает медь,
и даже сама земля
чиста и пуста.
Остаётся лететь.
Хочется влюбиться наповал,
хочется махнуть туда, где помнят,
чтоб хоть кто-нибудь счастливей стал,
разузнав, что ты ещё не помер…
хочется негаданных побед,
меньше верить в чушь, что время лечит,
дозвониться самому себе,
не нарвавшись на автоответчик…
хочется втопить гашетку вниз
и свернуть с проторенной дороги,
хочется, чтоб эта сучья жизнь
не драла три шкуры за уроки…
хочется пройтись под первый снег
чтоб душа согрелась в белых клочьях,
чтоб Господь хоть раз мне рявкнул вслед –
чёрт с тобой, пусть будет - как ты хочешь…
Морозный лес.
В парадном одеянье
деревья-мумии, деревья-изваянья...
Я восхищаюсь этой красотой,
глаз не свожу,
а сердцем не приемлю.
Люблю землею пахнущую землю
и под ногой
листвы упругий слой.
Люблю кипенье, вздохи, шелест, шорох,
величественный гул над головой,
брусничники на рыжих косогорах,
кочкарники с каемчатой травой...
Труд муравьев, и птичьи новоселья,
и любопытных белок беготню...
Внезапной грусти,
шумного веселья
чередованье
по сто раз на дню.
Люблю я все, что плещется, струится,
рождается, меняется, растет,
и старится,
и смерти не боится...
Не выношу безжизненных красот!
Когда январским лесом прохожу я
и он молчит,
в стоцветных блестках сплошь,
одно я повторяю, торжествуя:
"А все-таки ты скоро оживёшь!"
На волнах голубого эфира
Родилась на Востоке звезда —
Дивный светоч спасения мира,
Не светивший еще никогда.
Над пастушьей пещерой убогой
Засверкала впервые она —
Отражение южного Бога,
Пробудившего землю от сна.
С мира ветхого сбросив оковы,
Возвещая Христа Рождество,
Пронизала она мрак суровый,
Чтоб сияло любви торжество.
Чтобы солнце Христова ученья
Согревало, бодрило сердца,
Грубой силы смягчая мученья,
Чтобы кровь не лилась без конца.
Чтобы воронов алчная стая
Не терзала сердца и тела…
И в хоромах и в избах святая
Лучезарная правда цвела!
— Вот вы говорите, что слезы людские — вода?
— Да.
— И все катаклизмы проходят для вас без следа?
— Да.
— Христос, Робеспьер, Че Гевара для вас — лабуда?
— Да.
— И вам все равно, что кого-то постигла беда?
— Да.
— И вам наплевать, если где-то горят города?
— Да.
— И боли Вьетнама не трогали вас никогда?
— Да.
— А совесть, скажите, тревожит ли вас иногда?
— Да…
— Но вам удается ее усмирить без труда?
— Да.
— А если разрушили созданный вами семейный очаг?
— Так…
— Жестоко расправились с членами вашей семьи?
— И?..
— И вам самому продырявили пулею грудь?
— Жуть!
— Неужто бы вы и тогда мне ответили «да»?
— Нет!
— А вы говорите, что слезы людские вода?
— Нет!
— Все катаклизмы проходят для вас без следа?
— Нет!
— Так, значит, вас что-то тревожит еще иногда?
— Да, Да, Да…
Он ей с разбега в вены, пoдкожно...
Она к нему в сердце, минуя прихoжую...
Сшибая прошлых неосторожно...
Ему без неё до безумного тoшно...
Он для неё божество...Пусть безбожнo...
Кто-нибудь знает: "А ближе возможно?"...
Заламывать руки, сдирая кожу...
Он и она дo этого дожили:
- Я не могу без тебя...
- Я тоже...
Она повзрослела и бросила пить,
Сменила парфюм и купила другую помаду,
Она теперь носит пальто, перестала курить,
Она излучает лишь счастье и чистую радость.
Она была не одна.
Её обнимал мужчина.
Он держал её руку, целуя в смеющийся рот.
Да и я не один теперь, но, погрязший в рутину,
Я всё время ждал. Ждал так, как никто не ждёт.
Я любил её.
Не отдавая в этом отчёт.
Я знал её наизусть, посвящал ей стихи,
Я ждал, что однажды она передумает и придёт,
Но она не пришла.
Вы когда-нибудь видели, как исчезает любовь? Белышева Галина Вы когда-нибудь видели, как исчезает любовь?
Как лоскутик шагреневый, тает фатально под утро.
И безумную страсть вытесняет пришедший покой,
А любимые лица теперь, как на карточках мутных.
Вы когда-нибудь слышали, как исчезает любовь?
Это вряд ли возможно кому-то так сразу заметить.
Босиком мимо вас потихоньку… за вашей спиной
Надевает сапожки, пальтишко и старый беретик.
Ей не надо уже украшений и новых одежд,
Тех, в которые вы в ослепленьи её наряжали.
От тепла к равнодушью она переходит рубеж,
И вернется обратно, поверьте на слово, едва ли.
Ощущали когда-нибудь как исчезает любовь?
Унося ароматы весны, красоту желтых листьев,
Запах бриза морского, и ветер мечтаний ночной,
Да и всё, что казалось недавно и важным, и близким.
Можно вслед прошептать ей: «Постой, не спеши, задержись…»
Можно вслед закричать и заплакать: «Начнем все сначала!»
Виновато в ответ улыбнется: «Так надо… Крепись…»
По привычке ещё, подоткнув под тебя одеяло…
Сообщение отредактировал Струна: 11 Февраль 2018 - 20:59
Через «не могу» просыпаться утром,
пить горячий кофе, вставать с постели,
притворяться смелым, веселым, мудрым
и считать часы до конца недели.
Через «не хочу» — на работу в девять,
галстучек потуже, костюм построже,
говорить другим, что им надо делать,
за лицом следить, чтоб не стало рожей.
Через «я устал» — к беговой дорожке,
тренажерный зал через день полезен,
создавать себя по мельчайшей крошке,
убеждать себя, что вполне железен.
Через «ну и дрянь» доедать салаты,
в правильном питании залог успеха,
притворяться рыцарем в светлых латах,
на пути, как зло, устранять помехи.
Через «как же скучно» — читать и слушать то,
что «каждый должен прочесть/услышать»,
в модном ресторане давиться суши
и давить желание прыгнуть с крыши.
Через «сколько можно» не спать полночи,
потому что рушится мир на части…
Убеждать себя, что того и хочешь.
Говорить себе, что вот это — счастье...
Нарисуй мне весну
Светлая Печаль
Нарисуй мне весну в о-ду-ван-чи-ко-вом сарафане,
С синим взором небес ярким солнечным, радостным днём,
Или в дивном рассветном, молочном, прелестном тумане.
Пусть расплещется нежность в рисунке волшебном твоём.
Нарисуй мне весну – тонконогую девочку-чудо,
Чтобы локоны светлых волос тёплый ветер трепал.
И тогда все печали зимы я, наверно, забуду –
Заунывность метелей, сосулек острейший оскал…
Разукрась мне весну посочней, ты умеешь, я знаю.
Пусть на ветках берёз первых листьев горит изумруд,
Пусть поют соловьи, от любви без конца изнывая,
Пусть над травами-росами радуги-дуги встают.
Нарисуй мне весну – запах первого ливня и мяты,
И дрожащие капельки будто бы тысячи страз.
Пусть закружат, пускай опьянят-охмелят ароматы…
Нарисуй мне весну с восхищённым сиянием глаз…
Жили-были, варили кашу, закрывали на зиму банки. Как и все, становились старше. На балконе хранили санки, под кроватью коробки с пылью и звездой с новогодней ёлки. В общем, в принципе - не тужили. С расстановочкой жили, с толком.
Берегли на особый случай платье бархатное с разрезом, два флакона духов от гуччи, фетра красного полотреза, шесть красивых хрустальных рюмок и бутылку китайской водки. А в одной из спортивных сумок надувную хранили лодку.
Время шло, выцветало платье, потихоньку желтели рюмки, и в коробочке под кроватью угасала звезда от скуки. Фетр моль потихоньку ела, лодка сохла и рассыпалась. И змея, заскучав без дела, в водке медленно растворялась. Санки ржавились и рыжели. Испарялся закрытый гуччи. Жили, были, и постарели, и всё ждали особый случай.
Он пришёл, как всегда, внезапно. Мыла окна, и поскользнулась. В тот же день, он упал с инфарктом. В этот дом они не вернулись.
Две хрустальные рюмки с водкой, сверху хлеб, по квартире ветер. Полным ходом идёт уборка, убираются в доме дети.
На помойку уходят санки, сумка с лодкой, дырявый фетр. Платьем, вывернув наизнанку, протирают за метром метр подкроватные толщи пыли. В куче с хламом - духи от гуччи.
Вот для этого жили-были.
Вот такой вот "особый случай".
Эта песня стара, как мир: он уехал, она ждала. Затирала портрет до дыр, и на сердце была дыра. По ночам зажигала свет у дверей, чтобы он вошёл. Сберегала его от бед, улетая к нему душой.
Он уехал, и всё забыл, сделав шаг за ее порог. В окружении лиц и рыл пел Орфеем, плясал, как бог, говорил Цицероном, пил, будто Бахус сошёл с небес. Многолик и ширококрыл, молодой и прекрасный бес.
Он уехал, но для неё он остался навеки с ней. Превратились давно в гнильё все цветы, что дарил Орфей, отзвучали его слова, испарилось его вино. А она всё его звала в незадернутое окно.
Он не слышал, он пел и пил, прожигал, зажигал и жёг. Но попадали перья с крыл, стал не бог он, а так, божок. Поседевший, обрюзгший бес, потерявший себя в вине, в недрах памяти, наконец, отыскал свет в родном окне.
И сорвался с олимпа вниз, и ногами топтал асфальт, думал - сделаю ей сюрприз, притащившись в такую даль.
А она перестала ждать, хоть буквально вчера ждала. Пригласила в свою кровать не имевшего ни крыла, ни бесёнка в своей душе человека, чей дом - она. И не нужен ему вообще ни полет и ни два крыла, ни олимп, ни его огни, только лампа в родном окне.
И тягуче тянулись дни, и однажды пришёл он к ней, тот, которого так ждала, пока он танцевал и пел.
Эта песня, как мир, стара: он вернулся, но не успел.
#МальвинаМатрасова
Сообщение отредактировал Iranik: 13 Февраль 2018 - 21:57