Что-то случилось, нас все покидают.
Старые дружбы, как листья, опали.
...Что-то тарелки давно не летают.
Снежные люди куда-то пропали.
А ведь летали над нами, летали.
А ведь кружили по снегу, кружили.
Добрые феи над нами витали.
Добрые ангелы с нами дружили.
Добрые ангелы, что ж вас не видно?
Добрые феи, мне вас не хватает!
Все-таки это ужасно обидно -
знать, что никто над тобой не летает.
...Лучик зеленой звезды на рассвете.
Красной планеты ночное сиянье.
Как мне без вас одиноко на свете,
о недоступные мне марсиане!
Снежные люди, ну что ж вы, ну где вы,
о белоснежные нежные девы!
Дайте мне руки, раскройте объятья,
о мои бедные сестры и братья!
...Грустно прощаемся с детскими снами.
Вымыслы наши прощаются с нами.
Крыльев не слышно уже за спиною.
Робот храпит у меня за стеною.
Укутав плечи меховым туманом,
Спешила Осень на прощальный бал.
Влюбленный ветер,в одеяньи рваном,
За госпожой поземкою бежал...
Копна красивых золотых волос
Богатым шлейфом туфелек касалась...
Шуршало платье крыльями стрекоз,
И божеством она ему казалась...
Но ветер беден и лицом немолод,
Не светский лев,не эталон манер,
А где-то ждет ее надменный Холод -
Для юных дев - завидный кавалер...
Любовь в душе осталась без ответа,
Горяч и нежен, но, увы, не князь...
Из - под колес ее резной кареты
В лицо ему летели пыль и грязь.
Вы слышали, как Ветер этой ночью
От ревности за стеклами стонал?
И листьев позолоченные клочья
В слепые окна яростно швырял.
Сколько нами примеряно дорожных колец:
Но такое поверье: у всего есть конец.
Две дороги расходятся - это сказки все в Рим.
На прощанье, как водится, мы "прощай" говорим.
А с годами забудется - жизнь диктует своё -
И разладов распутица и распутье само.
Не убиты, да ранены приговором судьбы -
Столбовые дворяне мы. Всё считаем столбы.
Нам любая обочина уверяет: опять,
Ничего не окончено, повернётся всё вспять.
Ах! Как мне в это верится, да наверно, нельзя -
А земля так же вертится, нас с тобою неся.
Календарей для сердца нет,
Все отдано судьбе на милость.
Так с Тютчевым на склоне лет
То необычное случилось,
О чем писал он наугад,
Когда был влюбчив, легкомыслен,
Когда, исправный, дипломат,
Был к хаоса жрецам причислен.
Он знал и молодым, что страсть
Не треск, не звезды фейерверка,
А молчаливая напасть,
Что жаждет сердце исковеркать.
Но лишь поздней, устав искать,
На хаос наглядевшись вдосталь,
Узнал, что значит умирать
Не поэтически, а просто.
Его последняя любовь
Была единственной, быть может.
Уже скудела в жилах кровь
И день положенный был прожит,
Впервые он узнал разор,
И нежность оказалась внове...
И самый важный разговор
Вдруг оборвался на полслове.
Сила страстей – приходящее дело.
Силе другой потихоньку учись.
Есть у людей приключения тела.
Есть приключения мыслей и чувств.
Тело само приключений искало,
А измочалилось вместе с душой.
Лишь не хватало, чтоб смерть приласкала,
Но показалось бы тоже чужой.
Всё же меня пожалела природа,
Или как хочешь её назови.
Установилась во мне, как погода,
Ясная, тихая сила любви.
Раньше казалось мне сила огромной,
Громко стучащей в большой барабан...
Стала тобой. В нашей комнате тёмной
Палец строжайше прижала к губам.
Младшенький наш неразборчиво гулит,
И разбудить его – это табу.
Старшенький каждый наш скрип караулит,
Новеньким зубом терзая губу.
Мне целоваться приказано тихо.
Плачь целоваться совсем не даёт.
Детских игрушек неразбериха
Стройный порядок вокруг создаёт.
И подчиняюсь такому порядку,
Где, словно тоненький лучик, светла
Мне подшивающая подкладку
Быстрая, бережная игла.
В дом я ввалился ещё не отпутав
В кожу вонзившиеся глубоко
Нитки всех злобных дневных лилипутов,-
Ты их распутываешь легко.
Так ли сильна вся глобальная злоба,
Вооружённая до зубов,
Как мы с тобой, безоружные оба,
И безоружная наша любовь?
Спит на гвозде моя мокрая кепка.
Спят на пороге тряпичные львы.
В доме всё крепко, и в жизни всё крепко,
Если лишь дети мешают любви.
Я бы хотел, чтобы высшим начальством
Были бы дети – начало начал.
Боже, как был Маяковский несчастен
Тем, что он сына в руках не держал!
В дни затянувшейся эпопеи,
Может быть, счастьем я бомбы дразню?
Как мне счастливым прожить, не глупея,
Не превратившимся в размазню?
Тёмные силы орут и грохочут –
Хочется им человечьих костей.
Ясная, тихая сила не хочет,
Чтобы напрасно будили детей.
Ангелом атомного столетья
Танки и бомбы останови
И объясни им, что спят наши дети,
Ясная, тихая сила любви.
Евгений Евтушенко
Сообщение отредактировал жека: 09 Январь 2013 - 06:59
Усачев Андрей
Улитка
Дождик лил как из ведра.
Я открыл калитку
И увидел средь двора
Глупую Улитку.
Говорю ей: – Посмотри,
Ты же мокнешь в луже.
А она мне изнутри:
– Это ведь снаружи...
А внутри меня весна,
День стоит чудесный! –
Отвечала мне она
Из скорлупки тесной.
Говорю: – Повсюду мрак,
Не спастись от стужи!
А она в ответ: – Пустяк.
Это ведь снаружи...
А внутри меня уют:
Расцветают розы,
Птицы дивные поют
И блестят стрекозы!
– Что ж, сиди сама с собой! –
Я сказал с улыбкой
И простился со смешной
Глупенькой Улиткой.
Дождь закончился давно.
Солнце – на полмира...
А внутри меня темно,
Холодно и сыро.
Иосиф Бродский
В деревне Бог живет не по углам,
как думают насмешники, а всюду.
Он освящает кровлю и посуду
и честно двери делит пополам.
В деревне Он - в избытке. В чугуне
Он варит по субботам чечевицу,
приплясывает сонно на огне,
подмигивает мне, как очевидцу.
Он изгороди ставит. Выдает
девицу за лесничего. И в шутку
устраивает вечный недолет
объездчику, стреляющему в утку.
Возможность же все это наблюдать,
к осеннему прислушиваясь свисту,
единственная, в общем, благодать,
доступная в деревне атеисту
Не трогайте жанр,
Излучающий жар.
Поленья рассудка в пыланье напева.
Поверьте, проверьте – поэзия шар,
Поедешь направо – приедешь налево.
В ней ясный неясен
И глупый неглуп.
В ней чувство и мысль –
Словно конь и подпруга.
Поверьте, проверьте – поэзия куб
Той комнаты, где вы любили друг друга.
Простого кумира себе сотворю,
Слеза на щеке – вот её откровенье.
Поэзия – угол, я вам говорю,
Где редко, но мы преклоняем колени.
В вечерний час над степью мирной,
Когда закат над ней сиял,
Среди небес, стезей эфирной
Вечерний Ангел пролетал.
Он видел сумрак подзакатный,-
Уже сиял вдали восток,-
И вдруг услышал он невнятный
Во ржи ребенка голосок.
Он шел, колосья собирая,
Сплетал венок и пел в тиши,
И были в песне звуки рая -
Невинной неземной души.
"Благослови меньшого брата,-
Сказал Господь,- благослови
Младенца в тихий час заката
На путь и правды, и любви!"
И Ангел светлою улыбкой
Ребенка тихо осенил,
И на закат лучисто-зыбкий
Поднялся в блеске нежных крыл.
И, точно крылья золотые,
Заря пылала в вышине,
И долго очи молодые
За ней следили в тишине!
Душа нараспашку с табличкой: "Не МУСОРИТЬ!",
Хотя, не критично...потом приберу.
И даже не важно, что сор этот внутренний
Нельзя просто выбросить вдруг поутру.
Плевки затираются, стены шпаклюются
И мусор рассован по разным углам.
И снова с улыбкой шагаю по улице,
По чьим-то иллюзиям, чьим-то мечтам.
Душа нараспашку с табличкой потертою
И в ней вечный праздник открытых дверей.
Душа нараспашку...А, значит, не черствая,
А, значит, я все еще верю в людей!
В жаркой пустыне, под солнцем сгорая,
Шел старец седой; с ним старуха слепая.
Сума за плечами и в горле песок.
Шли молча, мечтая: воды бы глоток!
Прекрасный оазис возник перед ними,
Как райские кущи, с вратами резными.
Приказчик сидит на скамье у ворот
И сыт, и одет, но с ухмылкою рот.
"Входи,- говорит старику,-это Рай
Что только желаешь себе выбирай.
Но только старуху оставь у ворот",
И снова усмешкою скривило рот...
Слепую слезу у жены вытирая,
И ей в утешенье слова подбирая,
Сказал, что мираж перед ними возник.
"Пойдем, дорогая, уж скоро родник".
На сей раз дорога его привела
К простому крыльцу: ни двора, ни кола.
Хозяин приветлив, гостей напоил,
Обоим дал хлеба и спать уложил...
"Спите спокойно,- сказал,- вы в Раю,
Коль не оставил старуху свою.
Вечное царствие вам на двоих-
В Рай не пускают, кто предал своих".
А будет это так: заплачет ночь дискантом,
И ржавый ломкий лист зацепит за луну,
И белый-белый снег падет с небес десантом,
Чтоб черным городам придать голубизну.
И тучи набегут, созвездьями гонимы,
Поднимем воротник, как парус декабря,
И старый-старый пес с глазами пилигрима
Закинет морду вверх при желтых фонарях.
Друзья мои, друзья, начать бы все сначала,
На влажных берегах разбить свои шатры.
Валяться б на досках нагретого причала
И видеть, как дымят далекие костры.
Еще придет зима в созвездии удачи,
И легкая лыжня помчится от дверей,
И, может быть, тогда удастся нам иначе,
Иначе, чем теперь, прожить остаток дней.
И будет это так - заплачет ночь дискантом,
И ржавый ломкий лист зацепит за луну,
И белый-белый снег падет с небес десантом,
Чтоб черным городам придать голубизну.