[А-лиса]

Есть люди с особо чувствительной кожей

Есть люди с особо чувствительной кожей –
их лучше не трогать. Они не похожи
на всех остальных. Они носят перчатки,
скрывая на коже следы-отпечатки
лилового цвета от чьих-нибудь пальцев,
бесцеремонных в иной ситуации.
Они опасаются солнца в зените.
Обычно, надев толстый вязаный свитер,
выходят из дома по лунной дорожке
пройтись; и не любят, когда понарошку,
когда просто так, не всерьез, не надолго.
Болезненно чувствуют взгляды-иголки
и крошево слов. Они прячут обиду
в глубины глубин, но по внешнему виду
спокойны они, как застывшая глина,
лишь губы поджаты и паузы длинны.
Они уязвимы, они интересны;
и будьте чутки и внимательны, если
вы их приручили: они не похожи
на всех остальных – они чувствуют кожей.

Милорад Павич

[Кса Ксиксюлец]

А я говорил: бросай филфак, поехали на Аляску.
Заведём у юрты двенадцать собак, в полозья врежем коляску.
Будем встречать ледяной рассвет консервами из Канады,
Будем разглядывать волчий след, одеваясь в овечьи латы.

Какая теория прозы, ты что? А там океан и горы.
Там ветер смешался с водой и мечтой, порвав скалистые шторы.
Большая медведица ловит в воде звёздную жирную рыбу.
Там дорога из "где-то" ведёт в "нигде", минуя посёлок "либо".

Я точно тебе говорю: бросай. Ты видишь? Сегодня лето!
А ты собираешься что-то писать, учишь свои билеты,
И время на кофе и туалет, да кошку в комочке меха.
А нужен всего-то один билет, чтобы уйти, уехать.

Там будут живые: Ахматова, Блок - в виде цветных водопадов.
А по выходным там гуляет Бог. Любит, до полураспада.
Там всё, что ты даже не сможешь прочесть, можно потрогать руками.
Но вот ты заводишь будильник на шесть, говоришь, что завтра экзамен.

А я повторяю: поедем со мной к луне цвета спелой клюквы.
Хватит глотать, разбавляя слюной, чужие смыслы и буквы.
Поедем. Там тихо стучат топоры, бурлит золотая тина.
Там валят деревья в реки бобры, отстраивая плотины.

Засыпаешь. И книги твои храпят с чистых беспыльных полок.
Засыпаешь. Висит Иисус распят, поскольку тоже филолог.

Выхожу от тебя и российский флаг закрывает собой звезду.
Через время я нагружу собак и огней тебе привезу!

Чтобы было чем жечь а-четыре, а-три, и тетрадки и книжный шкаф.
Привезу медведицу: вот, посмотри. Не понравится - спрячу в рукав.
Я оставлю юрту с дубовым столом Экзюпери-пилоту.

Но, наверное, ты получишь диплом и устроишься на работу.

Что толку: творил, шевелил, бубнил, боролся с душой и с тушей?
И всё говорил, говорил, говорил, и требовал: слушай, слушай!
А, может, не нужно собак и юрт, не нужен рассветный мак...

Послушай, чего там вообще сдают?
Хочу поступить на филфак.

© Андрей Гоголев

[А-лиса]

Егоров Юрий

Вот так бы завалиться невзначай.

Вот так бы завалиться невзначай -
Без повода, без глупых выяснений,
И ляпнуть, улыбнувшись: я на чай…
И извиниться, что без приглашений.
Увидеть, как блеснут твои глаза -
Две звездочки-смешинки в полумраке;
И выйдет муж на наши голоса,
А я с цветами, пьяный и во фраке!
Ну, пусть не фрак, пусть брюки и пиджак,
И водолазка, черная, в обтяжку -
Я ж не по делу, я же просто так!
И даже не на рюмку, а на чашку.
Мне и минуты было бы вполне
Достаточно, чтоб наглядеться снова,
Услышать шепот: ты в своем уме?
- Придумать ничего не мог другого?!
А я устал причины сочинять,
На первый взгляд, серьезные до скуки -
Зачем и почему поцеловать
Мне хочется глаза твои и руки.
А может их, причин-то этих, нет?
А есть в груди еще остаток боли…
В конце концов, ты заберешь букет?
А то мне розы пальцы искололи.
Ты не сердись, я, правда, ухожу,
Скажи ему, что перепутал спьяну.
Мне без тебя… да я тобой дышу!
И не надейся - ждать не перестану

[Iranik]

А все казалось - она не бездонная,
Что есть и для боли предел у души...
Это ж, какая по счету - бессонная?
И сколько будет еще? - скажи...
Ты не думай, я вовсе не к жалости -
Мне другая судьба ни к чему,
Но, наверное, я от усталости
Все пытаюсь понять: почему?!
Хоть давно на вопросы отвечено,
И в них нового мне не найти -
Было счастье не вовремя встречено,
И был голос твой: отпусти!
А ведь мне до конца не поверилось,
Что смогу я ладони разжать,
И синичку, что так мне доверилась,
Не получится в них удержать.
Улетела. А жизнь не кончается...
И, наверное, в этом беда -
Почему-то не получается
Жить как прежде мне без тебя.
Нет обиды, - такая нелепица,
Вот сказать бы себе: ну и пусть!
Ведь Земля и без глаз твоих вертится,
Ведь не вечно в душе моей грусть...
Но не скажется так, и не сбудется -
Может, правда, нет лучше тебя?
Если Осенью сердце простудится -
Не отпросишься у Октября.
От его золотого касания
Никуда мне уже не уйти -
Я же дал Октябрю обещание
Не просить его: отпусти...
И листва все летит в наше прошлое,
Не пуская разлуки снега...
Слышишь, Солнышко...
слышишь, хорошая?
Вспоминай меня...
иногда...

и... самое любимое:

Не расстраивайся, солнышко, не надо,
Я и был-то в твоей жизни так недолго...
Просто мы сошли с ума от листопада,
Растеряв в листве опавшей чувство долга.

Просто мы на миг поверили друг другу,
Что свела нас эта осень неслучайно,
И доверчивое счастье как пичугу
На ладонях грели бережно и тайно.

И зачем сердца без спроса сговорились -
Взбаламутились и ранились бесцельно?
Нам нельзя было... и всё-таки влюбились...
Это плохо, но, наверно, не смертельно.

Не расстраивайся, мы же не нарочно -
Вышел сбой в сети земного притяженья,
А такое и представить невозможно,
Впрочем,... видимо бывают исключенья.

Это правильно, что ты остановилась,
Почему и как - теперь это не важно,
Не вини себя, любовь тебе приснилась,
А приснившееся прошлое не страшно.

Снова осень тихо плачет листопадом,
Всё как прежде - ничего не изменилось,
И, наверно, кто-то счастлив с нами рядом...
Ты ведь тоже мне, любимая... приснилась.

© Copyright: Юрий Егоров - "Сказоч-Ник

[Кса Ксиксюлец]

Кот Марат не уверен в завтрашнем дне.
Смотрит в миску, а в миске еды на дне.
И тогда этот кот открывает рот
И тогда этот кот этим ртом орет.
И тот, кто за этого кота отвечает,
Неважно, что он там делает,
рисует, пишет, или на виолончели играет.
Он начинает делать это быстрее.
Он начинает делать это смелее.
Он звонит туда, куда никогда не звонил.
Он пишет письма, даже когда в ручках нет чернил.
Он выходит на улицу, хотя там чужие люди.
Он не позволяет скапливаться грязной посуде.
Он говорит друзьям: «Мне-то все равно, но у меня кот».
И устраивается сразу на сто работ.
Или идет выступать в огромный концертный зал,
и не думает, что бы папа про это сказал.
Или ловит бандитов, хотя он, вообще-то, робкий.
И вот, наконец, приносит домой коробки.
И они с котом,
отложив все другие дела на потом,
смотрят, как в миску сыплются рыбки, колечки, подушечки
и мигом ее наполняют.
Но самые вкусные — звездочки. Так они оба считают.

Ани Лихтикман

[Кса Ксиксюлец]

У меня под кожей – вода. И киты. И ирис с бергамотом. Литр виски, два кубика льда, и талон к психиатру в субботу.
Вместо поступи – танца надрыв, беспощадно, до боли, до колик. Меня нет. Я возьму перерыв. Вместо подписи – крестик и нолик.
Словно яблока ломтик, без сна подрастает луна понемножку. Меня в нос целовала весна, как бездомную рыжую кошку.

Автор неизвестен (мне)

[Iranik]

Это, видно, судьба такая - вечно что-то другим должна.
Что ни день - марафон по краю. Дочь, подруга, сестра, жена...
"Лучик солнца", "спаситель", "чудо", "слушай, Солнышко - выручай".

Я привыкла. Все лучше будет. Проходи, я поставлю чай.
Я присяду на подлокотник, буду слушать почти до трех
Что "все принцы [а их же - сотни] выбирают себе дурех,

На работе - опять ни к черту, а за окнами - дождь и грязь",
Чай в бокалы [шестой по счету] подливая не торопясь.
Осторожно давать подсказки - где ошибка, где верный шаг,
Что все принцы остались в сказке, здесь же чаще - Иван-дурак,

И ему-то - под стать дуреха, а не девочка-солнце-пай.
И что если вдруг станет плохо - выпей чаю и засыпай.
Утром будет намного лучше. Ну а если не так - звони.
Буду молча кивать и слушать, у меня же свободны дни.

Я ведь этих проблем не знаю, что такое - под дождь попасть?
Я всего-то хожу по краю, и мечтаю порой упасть...

Да, друзей оставлять негоже... Только вот не могу понять
Отчего и когда я все же всем успела так задолжать?
И бинтуя свои запястья, зажимая хрусталь в горсти,
Снова клею чужое счастье... А свое не могу найти.

© Copyright: Анна Кулик, 2012

[Jadis]

Александр Блок

Скифы

Мильоны - вас. Нас - тьмы, и тьмы, и тьмы.
Попробуйте, сразитесь с нами!
Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы,
С раскосыми и жадными очами!

Для вас - века, для нас - единый час.
Мы, как послушные холопы,
Держали щит меж двух враждебных рас
Монголов и Европы!

Века, века ваш старый горн ковал
И заглушал грома, лавины,
И дикой сказкой был для вас провал
И Лиссабона, и Мессины!

Вы сотни лет глядели на Восток
Копя и плавя наши перлы,
И вы, глумясь, считали только срок,
Когда наставить пушек жерла!

Вот - срок настал. Крылами бьет беда,
И каждый день обиды множит,
И день придет - не будет и следа
От ваших Пестумов, быть может!

О, старый мир! Пока ты не погиб,
Пока томишься мукой сладкой,
Остановись, премудрый, как Эдип,
Пред Сфинксом с древнею загадкой!

Россия - Сфинкс. Ликуя и скорбя,
И обливаясь черной кровью,
Она глядит, глядит, глядит в тебя
И с ненавистью, и с любовью!...

Да, так любить, как любит наша кровь,
Никто из вас давно не любит!
Забыли вы, что в мире есть любовь,
Которая и жжет, и губит!

Мы любим все - и жар холодных числ,
И дар божественных видений,
Нам внятно всё - и острый галльский смысл,
И сумрачный германский гений...

Мы помним всё - парижских улиц ад,
И венецьянские прохлады,
Лимонных рощ далекий аромат,
И Кельна дымные громады...

Мы любим плоть - и вкус ее, и цвет,
И душный, смертный плоти запах...
Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет
В тяжелых, нежных наших лапах?

Привыкли мы, хватая под уздцы
Играющих коней ретивых,
Ломать коням тяжелые крестцы,
И усмирять рабынь строптивых...

Придите к нам! От ужасов войны
Придите в мирные обьятья!
Пока не поздно - старый меч в ножны,
Товарищи! Мы станем - братья!

А если нет - нам нечего терять,
И нам доступно вероломство!
Века, века вас будет проклинать
Больное позднее потомство!

Мы широко по дебрям и лесам
Перед Европою пригожей
Расступимся! Мы обернемся к вам
Своею азиатской рожей!

Идите все, идите на Урал!
Мы очищаем место бою
Стальных машин, где дышит интеграл,
С монгольской дикою ордою!

Но сами мы - отныне вам не щит,
Отныне в бой не вступим сами,
Мы поглядим, как смертный бой кипит,
Своими узкими глазами.

Не сдвинемся, когда свирепый гунн
В карманах трупов будет шарить,
Жечь города, и в церковь гнать табун,
И мясо белых братьев жарить!...

В последний раз - опомнись, старый мир!
На братский пир труда и мира,
В последний раз на светлый братский пир
Сзывает варварская лира!

1918

[ImaginaryOne]

Михаил Щербаков "Романс II"

Что отнято судьбой, а что подарено, -
В конце концов, не всё ли мне равно?
Так странно всё, что было бы, сударыня,
Печально, если б не было смешно.
И я не тот, ничуть не лучше всякого,
И Вы не та, есть краше в десять раз.
Мы только одиноки одинаково,
И это всё, что связывает нас.

Когда один из нас падёт, поверженный,
Другой - и не заметит впопыхах.
Зачем же я пред вами, как помешанный,
И слёзы лью, и каюсь во грехах?
Зачем дрожу, зачем порхаю по небу,
И жду чудес, и всё во мне поёт?
Зачем, зачем... Пускай ответит кто-нибудь,
Конечно, если что-нибудь поймёт...

Простите мне, что диким и простуженным
Ворвался к вам средь зимней тишины.
Не то беда, что я давно не нужен вам,
Беда - что вы мне тоже не нужны...
И всё ж - сама судьба с её ударами,
Капризами и ранами потерь -
Ничто пред блеском ваших глаз, сударыня,
Он светит мне... Особенно теперь,

Теперь - когда невзгоды приключаются
Всё чаще, всё смертельней бьют ветра,
И кажется, что дни мои кончаются,
И остаются только вечера...
Сияйте ж мне, покуда не отмечено
Печатью лет ни сердце, ни чело!
И, видит Бог, сказать мне больше нечего,
Да больше - и не скажешь ничего...

(с)

[Iranik]

Мой ангел справится. Потянет.
Он облетит Афон, Тибет,
Пройдет несчётными путями -
Но приведет меня к тебе.

Я буду сильной, терпеливой,
Я научусь молчать и ждать,
Любить и радуги, и ливни,
Мечты записывать в тетрадь.

Я полюблю рассвет в дороге,
Пойму чужие города.
И резкость гор, и склон пологий
В пути познаю - и тогда

На самой солнечной из улиц
Мой ангел скроется в толпе,
Чтоб мы друг другу улыбнулись...
Он столько вёл меня к тебе.

****
Всё однажды случится - быть не может иначе.
И сойдутся дороги, совпадут пояса...
И бродячее счастье походкой кошачьей
Подойдет и устало посмотрит в глаза.

Скажет тихо: 'Прости, заплутало немного.
Столько стран обошло, что по пальцам не счесть...'.
И седой самолет, загудевший чуть строго,
Улетит без него - оставайся, мол, здесь.

И останется счастье, забыв чемоданы
В улетающем лайнере... сядет на твой,
Словно друг потерявшийся, верный и давний,
Наконец отыскавший дорогу домой.

Ты не жди его слишком, не тревожь по email-у,
Не ищи его временный адрес и дом...
Просто знай, что оно подкрадется несмело -
А сейчас позабудь. И не думай о нём.

****
Здравствуй, папа, родной... как ты там?..
Самый любящий в мире мужчина..
Знаешь, если года посчитать,
У тебя сейчас были б морщины...

Я бы их целовала шутя
Или ныла в рукав, когда плохо.
Ты шепнул бы, что годы летят,
Только я всё такая ж дурёха...

Ты мне сниться совсем перестал.
Не приходишь - скажи мне, так надо?
С ливнем весточку дай - как ты там?.. -
Я ей буду отчаянно рада.

Я тебе расскажу, как живу,
Что пишу, с кем не жду больше встречу...
И что еле держусь на плаву,
Всё надеясь, что `время залечит`.

А оно мерно тикает в такт,
Долго шьёт оно швы - не для слабых.

Знаешь, если года посчитать...
Седина тебе очень пошла бы...

(с) Ксения Забкова

Сообщение отредактировал Iranik: 30 Июнь 2015 - 22:48

[Iranik]

Они ведь даже не встречались…
Так… было что-то… пару раз…
По вечерам в сети общались —
Дежурных пара-тройка фраз…

Она — в семь-сорок на работу,
Пытаясь влезть в вагон метро…
Он — добивал свою Тойоту
И обзывал её «ведром»…

Она — диету и зарядку!
На всех смотрела свысока…
А он в субботу — джина банку
И для шлифовки — два пивка…

Она мечтала виртуально
Богаче дяденьку увлечь…
И он мечтал… Да так банально —
Побольше тех, с кем можно лечь…

Вот так в погоне за «прекрасным»
Теряли лучшие года…
Он жизнь свою прожил напрасно…
Да и она не молода…
…
…
А в их некупленной квартире…
Под нерожденных деток смех…
Идут Часы… в прямом эфире…
И беспощадно старят всех,

Дробя минуты жизни бренной —
Тик — так, тик — так, тик — так, тик — так…
И только эхо во Вселенной:
«Эх, дура ты… А ты — дурак…»

Лия Кубишек.

[Jadis]

Закат

Освещена последняя сосна.
Под нею темный кряж пушится.
Сейчас погаснет и она.
День конченый - не повторится.

День кончился. Что было в нем?
Не знаю, пролетел, как птица.
Он был обыкновенным днем,
А все-таки - не повторится.

Июль-Август 1928, Thorrenc, Chateau des 4 Jours
Зинаида Гиппиус.
Стихи, воспоминания, документальная проза.

[Jadis]

.
Я ни разу за морем не был,
Сердце тешит привычная мысль, —
Там такое же синее небо
И такая же сложная жизнь.

Может, там веселей и богаче,
Ярче краски и лето теплей.
Только так же от боли там плачут,
Так же в муках рожают детей.

Может, я не совсем понимаю
Явной выгоды тайных измен.
Отчего-то я чаще теряю,
Ничего не имея взамен.

За какими же новыми благами,
Вольным — воля, спасённому — рай,
Всё бегут, притворяясь бродягами,
Пилигримы в неведомый край.

Что задумано, сделано, пройдено,
Бросишь всё, ни о чем не скорбя.
Только где-то кончается Родина,
Если Родина есть у тебя.

Оглянись на прощанье, и, — вот она
Под ногами чужая земля.
То ли птицы летят перелётные,
То ли крысы бегут с корабля.

группа «Воскресение»

[Iranik]

Хочется лёгкого, светлого, нежного,
раннего, хрупкого, пустопорожнего,
и безрассудного, и безмятежного,
напрочь забытого и невозможного.

Хочется рухнуть в траву непомятую,
в небо уставить глаза завидущие
и окунуться в цветочные запахи,
и без конца обожать всё живущее.

Хочется видеть изгиб и течение
синей реки средь курчавых кустарников,
впитывать кожею солнца свечение,
в воду, как в детстве, сигать без купальников.

Хочется милой наивной мелодии,
воздух глотать, словно ягоды спелые,
чтоб сумасбродно душа колобродила
и чтобы сердце неслось, ошалелое.

Хочется встретиться с тем, что утрачено,
хоть на мгновенье упасть в это дальнее..
Только за всё, что промчалось, заплачено,
и остаётся расплата прощальная.
Эльдар Рязанов

[Jadis]

И. Бродский

У всего есть предел: в том Числе у печали.
Взгляд застревает в окне, точно лист -- в ограде.
Можно налить воды. Позвенеть ключами.
Одиночество есть человек в квадрате.
Так дромадер нюхает, морщась, рельсы.
Пустота раздвигается, как портьера.
Да и что вообще есть пространство, если
не отсутствие в каждой точке тела?
Оттого-то Урания старше Клио.
Днем, и при свете слепых коптилок,
видишь: она ничего не скрыла,
и, глядя на глобус, глядишь в затылок.
Вон они, те леса, где полно черники,
реки, где ловят рукой белугу,
либо - город, в чьей телефонной книге
ты уже не числишься. Дальше, к югу,
то есть к юго-востоку, коричневеют горы,
бродят в осоке лошади-пржевали;
лица желтеют. А дальше - плывут линкоры,
и простор голубеет, как белье с кружевами.

[Кса Ксиксюлец]

Выбор
Созидающий башню сорвется,
Будет страшен стремительный лет,
И на дне мирового колодца
Он безумье свое проклянет.

Разрушающий будет раздавлен,
Опрокинут обломками плит,
И, Всевидящим Богом оставлен,
Он о муке своей возопит.

А ушедший в ночные пещеры
Или к заводям тихой реки
Повстречает свирепой пантеры
Наводящие ужас зрачки.

Не спасешься от доли кровавой,
Что земным предназначила твердь.
Но молчи: несравненное право —
Самому выбирать свою смерть.

Н.Гумилев

[Кса Ксиксюлец]

Прощай,
Позабудь
И не обессудь.
А письма сожги,
Как мост.
Да будет мужественным
твой путь,
да будет он прям и прост.
Да будет во мгле
для тебя гореть
звездная мишура,
да будет надежда
ладони греть
у твоего костра.
Да будут метели,
снега, дожди
и бешеный рев огня,
да будет удач у тебя впереди
больше, чем у меня.
Да будет могуч и прекрасен
бой,
гремящий в твоей груди.
Я счастлив за тех,
которым с тобой, может быть,
по пути.
© Иосиф Бродский, 1957 г.

[велемир]

Всё! я больше не могу, ты меня изведешь стихами!

Всё...я больше не могу, ты меня изведешь стихами...а я тебя желаю касаться, а не только стихов, которые, без сомнения, сделали тебя счастливее. Да! Потому что, чтобы было, если бы не они...
Котик мой, ни ты и ни я...вот так, пока мы не в одной постели ,не поймем, кто же я больше...травоядная или хищница? Я хочу тебя любить!
До безумия...

Знаешь, в чем моя сила...? И небывалое счастье...
Я вот ложусь сейчас (ну, я уже легла, когда ты это читаешь)...и я думаю о нас ,представляю...и ты понимаешь, какое волшебство...я вижу лишь НАС, нас двоих...и больше никого. А все потому что, ты ПЕРВЫЙ, ТЫ ЕДИНСТВЕННЫЙ...
Ты, тот, кого я помню...
Ты тот, кого мне Боженька дал.

Родной мой...я не хочу в сотый раз писать одно и тоже... Просто знай, я расскажу тебе очень многое.

Я тебя целую!

Ну, пришел бы ко мне ночью...
Ты же можешь!!!

Неизвестный.

[велемир]

Вадим Степанцов
Дочка на прогулочку снова с кренделями
Улкой-переулочком, лесом да полями,
Неспокойно папино сердце ожиревшее,
Красненьким залитое, ростбифом заевшее.
Хорошо папашам тем, у кого пацанчики,
Как споют пацанчики про кольцо на пальчике -
Дуры малосольные ротики разинули
И забыли впопыхах про друзей резиновых.
Вот сидишь и чешешься в огороде вечером,
Будто светел весь и благ, будто делать нечего,
Уж луна да ноченька, росы али мороси.
"Как гуляла, доченька?", - спросишь с дрожью в голосе.
И попросит доченька: "Па, налей-ка красного!" -
Захолонет все нутро у отца несчастного,
Просипит дурак-отец: "Пожалей малюточку,
Не губи его вином!" - А в ответ: "Минуточку!
Папа, с дуба ты упал или сны порнушные?" -
И проглотишь, аксакал, все слова ненужные,
И уйдешь в сарай рыдать, в радости, в печали ли.
Лето, звезды, благодать!
Дочь с отцом оставили.

[велемир]

Между нами. Лирическое
Возбуждённая Ирэль
Я смотрю на тебя, я не в силах к тебе прикоснуться.
Не разбить ненароком бы хрупкую миниатюру,
Не спугнуть бы застенчивый контур изящной фигуры…
А для верности мне бы всего лишь сейчас – не проснуться.
Просто тихо смотреть очертания гибкого тела
Совершенной работы небес, любоваться шедевром.
Понимая, что нет ни начала тоске, ни предела:
Ощущать расстояние каждым натянутым нервом.
Не бежит, не летит и не сыпется время песком –
Нет ни капли его, ни соринки, ни доли секунды.
Не успеть в торопливых словах, одиноких и скудных
Отыскать драгоценную фразу одну целиком.

Только нежно смотрю, я сегодня с тобой, неужели
Сопричастны глаза к оземлённому вдруг идеалу…
Я из ласковых взглядов сотку для тебя одеяло
И укрою любя на прощание в тёплой постели.
Между нами не пропасть, не бездна и даже не море.
Между нами коктейль, капучино и маленький столик,
Мой сокрытый восторг и твоё восхищенье немое.
Между нами всего-ничего, а случается столько…
И не тронув желанной руки – я беспечно солгу,
Уходя, «позабыв» оглянуться – конечно же, тоже…
Но вдыхая тебя всеми мыслями, памятью, кожей,
Увезу аромат поцелуев и лакомых губ.