Все мы родом из детства, и, надо признаться,
Не всегда мы умеем к нему возвращаться…
Но, тому, кто владеет умением этим,
Несомненно, живётся теплее на свете.
Ведь достаточно часто бывает лишь взгляда,
Чтобы верно понять все нюансы расклада…
Жить в согласье с собой - дорогая награда…
Солнце… удочка… утро …ветерок и прохлада…
Все мы родом из детства и, надо признаться,
Нам хотелось бы чаще в него возвращаться...
Только времени бег нас уносит всё дальше...
Меньше смеха и веры... Больше - грусти и фальши...
****
У каждого свой крест, своя Голгофа,
Но, как бы в жизни не было нам плохо,
По силам ноша наша нам дана
И чашу жизни пьём свою до дна.
И в горечи её находим сладость,
И по крупицам собираем радость.
Неповторимы вздох, улыбка, взгляд;
И невозможно повернуть назад,
Но можно сохранить и вспоминать
И ничего забвенью не отдать.
Мгновенья счастья сердцем я ловлю,
Живу, надеюсь, верю и - люблю…
Мила Деман Людмила Богатырева
Сообщение отредактировал Iranik: 23 Май 2015 - 23:27
Под монолог
в тебя влюблённого ливня,
выворачивающего душу наружу,
рвущегося сквозь потолок,
с полночи до рассвета взахлёб, наивно
имя твоё вплетающего в монолог,
я, пожалованный сединой раньше времени,
я, упустивший сквозь пальцы
молодости золотоносный песок,
поддакиваю ливню,
внимаю его бредням,
и у нас получается диалог.
Он твердит, что ты чудо,
он держит меня под локоть.
От первого до третьего Рима
он всё исходил, длинноног.
"Да-да", – до меня доносится
журавлей невидимых клёкот.
Как долог и как согласен
журавлей и дождя диалог!
Я, знающий язык дождя,
как радист –
азбуку Морзе,
я, почитающий Слово,
как золото чтит вор,
говорю с тобою по-русски –
не понимаешь, говорю на языке розы,
но всё равно не получается у нас разговор.
Не получается, не ладится, не клеится...
Ни лекарства от этого, ни ворожбы, ни врача...
Дождь стоит,
как живая
дрожащая лестница,
по которой
я спустился
тебе сказать
"Прощай!"
А, знаете, что главное на свете? –
Две переправы жизненной реки…
Лишь только не болели б наши дети,
Да жили бы подольше старики.
Корысть на кон поставив и наживу –
Душе чулан убогий отвели –
Теряем святость, веру, мудрость, силу…
Точнее, потеряли, что могли.
А знаете, что главное на свете?
К чему любой однажды подойдёт? –
Чтоб солнца луч встречал нас на рассвете,
И чтоб был тот, кто нас всегда поймёт.
Мир фальши и бездушья процветает
И ценности на нет все сведены,
И ни за что никто не отвечает,
И нет морали у больной страны.
А знаете, что главное на свете? –
Суметь заботой ближних окружить.
Тогда счастливей будут наши дети,
И старики подольше будут жить.
Мы, истины простые забывая,
Становимся бездушней с каждым днём.
И потому я искренне желаю
Подумать, для чего мы все живём…
Хорошее есть в каждом от рожденья,
Cебя раскрыть не можем мы порой.
Есть время, чтоб исправить упущенье,
С душою оставаясь молодой.
Есть те, кто рядом… Их совсем немного…
Для них душевность наша и тепло
Важней всего, ведь чуткости дорога
Ведёт туда, где на душе светло.
А знаете, что главное на свете? –
Достоинство своё не потерять…
И за слова почаще быть в ответе.
И искренне обиды все прощать.
И вновь дурман цветущей липы,
Птиц то ли вскрики, то ли всхлипы,
Конец июня, царство дня.
И в окнах слишком много света,
И посреди большой планеты
Тебе не миновать меня,
Не отступить, не отступиться.
Я здесь, едва сомкнёшь ресницы,
Проснёшься – снова рядом я.
И снова липа, нависая,
Глядит, как я иду босая
По зыбкой грани бытия
Туда, где все мои заботы,
Все будни, праздники, субботы,
Дни отдыха и суеты.
Удачи все, и все печали,
И слёзы днём, и смех ночами –
Всё совместилось в слове "ты".
И вновь дурман цветущей липы,
Птиц то ли вскрики, то ли всхлипы,
Конец июня, царство дня.
И в окнах слишком много света,
И посреди большой планеты
Тебе не миновать меня.
А раньше в восторг приходили от громкого вздоха,
От робких, а то и случайных, несмелых касаний…
Другие законы и нравы, другая эпоха,
И горькой казалась романтика тайных признаний.
В то время о многом шептали глаза и ресницы,
И тот, кто желал, тот учился внимательно слушать,
И было за счастье однажды любимым присниться,
За честь принимали кому-то открытую душу.
Когда-то любили взахлёб, сокровенно и нежно,
Искали предлоги, желали нечаянной встречи,
Дарили сердца и словами вселяли надежду,
А чувства бурлили такие, что время не лечит.
И было на той, позабытой за годы, планете
Великим блаженством обнять драгоценные плечи.
Фантастикой кажется факт, что когда-то на свете
Людей выбирали на жизнь, а не день или вечер.
Он понимал: они совсем не пара.
Да, понимал... И это стало болью…
Ну кто он есть? Чудак. Смешной и старый,
Побитый крепко временем, как молью.
Они, увы, из разных измерений:
Она светла, мила, юна, как роза.
Ей на балах блистать, сиять на сцене,
А он в плену подагры и артроза.
К тому ж, богата... золото, алмазы
И дом за баснословные деньжищи.
А он же нищ. Лишь уголок под вязом,
Лоскутик неба – всё его жилище.
Пугливый город вздрагивал от грома
Смешная шляпа не спасёт, промокнет.
А он стоял. Не мог уйти от дома.
И всё смотрел, нахохлившись, на окна.
ОНА
Она за вечер, может быть, раз двести
Кидала взгляд в окошко на аллею.
Он под дождём стоял на том же месте,
И оттого ей было чуть теплее.
Уже немолод, но поджар и строен.
Холодный взгляд. На что-то смотрит хмуро.
Наверное, по тем лекалам скроен,
Что были до пришествия гламура.
Он как скала, что неподвластна буре,
Укроет, защитит, в беде не бросит.
А шляпа так идёт его фактуре!
Как жаль, такой фасон уже не носят.
К чему ей дом, коль в нём душа – заложник?!
Зачем ей эти бальные наряды?!
Она готова выскочить под дождик,
И быть с ним рядом... лишь бы только рядом.
Шептать слова заветные на ушко,
Из слов любви плести тугие звенья.
Но кто она? Всего лишь безделушка.
Достойная, наверное, презренья.
***
А ливень мыл фасады... слой за слоем,
И стёкла тёр оконные до хруста.
Дождю плевать, о чём мечтают двое -
Фонарь и позолоченная люстра.
Когда-то давно жил я в стареньком доме.
С тех пор пролетел не один уже год.
И всем его жителям было известно
Насколько уродлив был местный наш кот.
Уродливый кот был всегда узнаваем –
Он был одноглазый и с ухом одним.
И знал он, как трудно на свете бывает,
Когда ты один и никем не любим.
Оторванный хвост, и поломана лапа
Срослась под каким-то неверным углом.
И множество шрамов.. А был он когда-то
Приятным на вид полосатым котом.
Кота никогда и никто не касался.
Бутылки и камни бросали в него.
Водой ледяной поливали из шланга.
Пытаясь прогнать со двора своего.
И лапы ему защемляли дверями,
Когда он пытался войти в чей-то дом.
Страдая от боли, зализывал раны
Уже много раз он под чьим-то окном.
Но все удивлялись, насколько отважен
Был этот невзрачный уродливый кот.
И если из шланга его поливают –
Он мокнет покорно, но не отойдёт.
И даже когда в него что-то бросали,
Он тёрся о ноги о ласке прося.
Увидев детей, он бросался за ними.
Мечтал о заботе, да только вот зря..
Не мог он понять, почему в целом мире
Не встретить того, кто бы смог приютить.
И хоть он уродлив и грязен снаружи,
Но с чистой душой и умеет любить.
Однажды кота покусали собаки,
Что жили напротив в соседнем дворе.
Послышался лай и о помощи крики.
Спустился я вниз – кот лежал на земле..
Уродливый кот был ужасно искусан,
Всё тело в крови. Он почти умирал.
Пытаясь укрыться от страха и боли,
Свернувшись в клубок, неподвижно лежал.
Он знал - наступает конец грустной жизни.
И след от слезы пересёк его лоб.
Я нёс его в дом, он хрипел, задыхался.
Мне стало вдруг плохо, меня бил озноб..
Я чувствовал то, как ему было больно.
И как тяжело ему просто вздохнуть.
Но вдруг он к лицу моему потянулся
И робко меня попытался лизнуть.
От слёз задыхаясь, к нему я прижался.
Прильнул он к ладони моей головой.
Его добрый глаз вдруг ко мне повернулся –
И кот замурлыкал, почти неживой..
И даже сквозь самые сильные боли
Просил этот кот лишь о капле любви.
О капле сочувствия, что в этой жизни
Мы доброе сердце сберечь не смогли.
Я в этот момент неожиданно понял,
Что самый красивый и любящий тот,
Кто смотрит сейчас на меня, умирая,
Обычный уродливый уличный кот.
Впервые он чувствовал чью-то заботу.
Нашёл он того, кто сумел полюбить.
И счастлив, что встретил того, кто смягчает,
А не пытается боль причинить…
Он умер чуть раньше, чем мы были дома.
Я сел у подъезда с котом на руках.
Держал его долго, пока не стемнело.
В душе поселились тревога и страх.
Ведь я осознал, что несчастный калека
Меня изменил за один только миг.
Он мне сообщил о страдании больше,
Чем тысячи лекций, уроков и книг.
Он мне расцарапал не тело, а душу.
И пусть в моей жизни немало забот,
Но я к одному только буду стремиться -
Учиться любить как,
Уродливый Кот.
Не признаться не могу, а признаться тяжко,
Я б себе зашила рот, если бы смогла.
Я украла у тебя маленькое счастье -
Самый крохотный флакон синего стекла.
Это счастье у тебя пряталось на полке,
Покрывалось чешуёй пыли и обид,
Ты его когда-то взял, доверху наполнил,
Надписал и позабыл - шкаф и так набит.
Я наткнулась на него, встав на табуретку,
Шаря в тёмной тишине в поисках сластей,
А оно блеснуло мне сказочно и редко,
Отразилось в потолке, брызнуло от стен
И забилось под рукой, ласково запело -
Вот и не смогла уйти, не смогла не взять,
Там под самым колпачком голубая пена,
И такая синева - рассказать нельзя.
У тебя таких чудес - воз и два вагона,
Свежих счастий всех цветов закрома полны,
У тебя в окне живёт майский птичий гомон,
У тебя в комоде есть плеск морской волны,
У тебя растут цветы и смеются дети,
У тебя так хорошо спорятся дела,
У тебя, наверно, есть всё, что есть на свете -
Ну, подумаешь, флакон синего стекла.
Самый крохотный, поверь, самый завалящий,
Может, там и вовсе чушь, талая вода.
Ты бы вовсе не полез в этот долгий ящик,
Ты б не вспомнил про него вовсе никогда.
Но сегодня ты с утра пел, готовил бигос,
Ты был весел, мир был мил, крепок был союз,
Но морщинка на щеке - та, что я влюбилась,
Превратилась в тонкий шрам, в тот, что я боюсь.
Ты поцеловал меня: приходи почаще,
Как всегда, на букве "о" губы округлив.
Я украла у тебя маленькое счастье
И открыла за дверьми, вызывая лифт.
И такой открылся мир нежный и безумный,
И сирень, жасмин, весна, мёд и пастила,
И такой прозрачный свет, что заныли зубы,
Этот крохотный секрет синего стекла.
Ты б не вспомнил про него, никогда не вспомнил,
Ты таких ещё сто штук можешь сохранить.
Ты любой сосуд готов радостью наполнить,
Ты заставишь петь струной паутины нить,
Ты б не вспомнил про него средь других флаконов,
Золотится на заре фонарей слюда.
Смотрит грустно на меня профиль заоконный,
Верно, больше мне нельзя приходить сюда.
Всё вокруг меня поёт, будто птицы в чаще.
Всё внутри меня грустит не пойми о чём.
Я сжимаю в кулаке краденое счастье,
Слезы капают в него тоненьким ручьём.
Папа, привет! Мы с мамой живем хорошо.
Скучно немножко и некому влезть на плечи,
но мама читает, играет со мной, а еще
стала меня обнимать почему-то крепче...
Папа, ты знаешь, какие качели в саду,
я разгоняюсь и к самому-самому небу!
Я в зоопарк на зверюшек смотреть пойду!
А ты в зоопарке, наверное, тоже не был?
Куклу, которую ты подарил, я берегу.
Мама грустит и скрывает, что плакать хочет,
если я забываю и в спальню бегу,
чтоб пожелать папуле спокойной ночи.
Папа, прости, я не очень хорошая дочь?
Верю, ты где-то отыщешь лучшую дочку.
Папа, а может, смог бы ты мне помочь?
Я ведь мечтаю исправиться - очень-очень!
Спрашивать маму не буду, куда ты ушел,
мне уже семь, я взрослая, все понимаю.
Папа, пока. Все будет у нас хорошо.
Папочка, милый, я очень люблю и скучаю...
Здравствуй, хороший мой, милый, единственный... как же
Мне написать тебе. Ручка в эпитетах тонет...
Ты ведь одно только «Солнце» задумчиво скажешь,
И утекают все мысли, как теплый песок из ладони.
Видишь, мой ангел, опять я запуталась... что же
Мне предпринять? Как мне справиться с этой напастью?
Если с любовью твоей конкурировать может
Только такое понятие, как «небывалое счастье».
Я в тупике, моя нежность, безвыходном... Где же
Столько найти оборотов словесных и красок?
Ты обижаешься – письма приходят все реже.
Так... начинаю опять все с начала... Хороший мой, здравствуй!
Дай, Господи, мне сил не прогибаться
Ни перед кем, а быть такой, как есть,
За трудные дела без страха браться,
Забыть, что существует слово "месть".
На людях никогда не ставить штампы,
Не портить лестью мной рождённый стих,
Не петь с другими хором дифирамбы
Тому, кто не заслуживает их.
Когда смеюсь – то искренне смеяться,
Когда молчу – то искренне молчать,
Детьми гордиться, попусту не клясться
И уважать не всякую печать.
Дай, Господи, мне не просить пощады –
Пусть надо мной не тешатся враги –
И, если мне придётся... если надо,
Дай умереть, вернув свои долги.
И, Господи, храни от всех напастей
Моих друзей; и всем, кто дорог мне,
Насыпь в ладони хоть немного счастья,
Ведь Ты не скуп на счастье на Земле...
Твои сны-место вашей встречи для тебя и ее отныне. Знаешь, время совсем не лечит, если что-то навек отнимет. Ты устал, ты до капли выжат. И в себя ты придешь не скоро. Жить не сложно, сложнее выжить, став себе самому опорой. Не надеясь на чьи-то плечи. Не расчитывая на милость, ты однажды поймешь, что легче. И поверишь, что получилось. И смиришься, что неизбежно,что нельзя изменить иначе.
А из прошлого смотрит нежно
Та,которая столько значит...
Боль ворвется порывом резким. И затихнет, как-будто дремлет. Наше прошлое-просто фрески. Их песками заносит время. Разрушая навек, чтоб строить. Превращая ,,вчера,,в ,,сегодня,,
Чтобы жить-надо быть героем.
Чтобы выжить-умножь на сотню.
Выбирая себе дорогу, не надейся,что будет гладкой. Не тревожь понапрасну Бога. Ему тоже, поверь ,несладко. Миллионам молитв внимая, выполняя все то,что просят... Лишь стрела может быть прямая. А дороги подчас заносит... И вокруг то ли люди-звери, то ли звери-добрей,чем люди...
Верь,что будет тебе по вере.
И надейся,что так и будет.
горел июнь,
и утопал в нем город.
я сердцем чувствовал - люблю!
наивно и с восторгом.
во мне царила красота:
я ждал с любимой встречи..
/о ней так долго я мечтал,
что ждал, казалось, вечность../
она пришла в мой серый мир -
ее глаза блестели -
и я почувствовал - любим!..
и счастлив был!..
________
неделю.
потом - война,
ушел на фронт;
писал ночами письма,
и вспоминал всё в них о том,
как искренне клялись мы
хранить любовь бессмертных дней,
пока в нас будут силы...
_______________________
но шла война, а писем мне
в ответ не приходило..
я чудом выжил:
артобстрел.
ранение. больница.
там умирали..
я терпел
и продолжал молиться..
я часто видел те глаза,
блестящие любовью..
без них, наверное, я сам
не справился бы с болью..
писал тебе.. еще. еще..
и не терял надежды,
что наше время не прошло,
что будет всё, как прежде..
_______________________
потом закончилась война,
светлее стало небо..
и жизнь - другая, и страна..
_______________________
- письма
дождаться мне бы..
____________
июнь.
любимые глаза.
в них жизнь остановилась.
_____________________
мне очень хочется назад,
где
ты
меня
любила.
Я убивала огнём, ты лечил мечом –
это же сказка, правила ни при чём;
нам бы сойтись с тобой у прибрежных скал,
каждый - с войсками, но ты воевать устал;
ты заповедал скальдам тебя забыть,
я ещё помню, но умеряю прыть
и не пишу, как папоротник кудряв,
как под луною пахнет сплетенье трав,
как на поляне, помнящей танцы фей,
ты слишком дерзко меня называл своей,
я ж не была ничьей, а тебе – врагом,
самый жестокий враг – лучше всех знаком,
он засыпает, обняв тебя со спины,
он проникает запахом даже в сны,
а поутру исчезнет. Вот так же я –
ведь уходила дважды, кольцом огня
не убивая, но охраняя сон
самого дерзкого, кто был в меня влюблён.
Но, по законам сказки, есть третий раз –
и в полнолуние я, не смыкая глаз,
из бурелома и веток сложу костёр,
и ты узнаешь, как праведный меч остёр…
Так, как узнала об этом моя сестра.
Ты ведь легенда, о наводящий страх
на богомерзких ведьм. Чувствуешь ли зарю?
Спи, мой любимый, пока на тебя смотрю.