Ой, сугроб!
Скажи на милость,
Что с тобою приключилось?
Весь осунулся, осел…
Может быть, ты заболел?
Всё в порядке –
Лоб холодный.
Ты…
Наверное…
Голодный!
Ни снежинки две недели
(Вы бы тоже похудели)!
Покормлю тебя с лопатки,
Снег за домом самый сладкий!
Не наешься –
Из-под лавки
Наскребу тебе добавки!
---Мурашки---
Ой, под шубкой, под рубашкой
По спине бегут мурашки -
Разыгрались в догонялки,
Им совсем меня не жалко!
Ух, сейчас как разбегусь,
С ветерком с горы скачусь!
"Вот жарища!" - я вздохнула.
А мурашки?
Ветром сдуло!
---Один день из жизни варежки---
Весь день на морозе рука меня грела,
И я укрывала её,
Как умела.
Потом подружилась с хорошей перчаткой,
За пальчик её подержала украдкой.
Я крепко пожала четыре руки.
Я трогала снег!
Я играла в снежки!
А как снегоходом я лихо рулила!
Хоть снегом залипла и чуть не простыла,
Хорош был денёк!
Обниму батарею,
Все старые ниточки за ночь прогрею.
На вязаном сердце тепло и легко,
И, кажется, так до весны далеко!
Сообщение отредактировал Людмилk@: 25 Декабрь 2013 - 08:25
Ой, сугроб!
Скажи на милость,
Что с тобою приключилось?
Весь осунулся, осел…
Может быть, ты заболел?
Всё в порядке –
Лоб холодный.
Ты…
Наверное…
Голодный!
Ни снежинки две недели
(Вы бы тоже похудели)!
Покормлю тебя с лопатки,
Снег за домом самый сладкий!
Не наешься –
Из-под лавки
Наскребу тебе добавки!
---Мурашки---
Ой, под шубкой, под рубашкой
По спине бегут мурашки -
Разыгрались в догонялки,
Им совсем меня не жалко!
Ух, сейчас как разбегусь,
С ветерком с горы скачусь!
"Вот жарища!" - я вздохнула.
А мурашки?
Ветром сдуло!
---Один день из жизни варежки---
Весь день на морозе рука меня грела,
И я укрывала её,
Как умела.
Потом подружилась с хорошей перчаткой,
За пальчик её подержала украдкой.
Я крепко пожала четыре руки.
Я трогала снег!
Я играла в снежки!
А как снегоходом я лихо рулила!
Хоть снегом залипла и чуть не простыла,
Хорош был денёк!
Обниму батарею,
Все старые ниточки за ночь прогрею.
На вязаном сердце тепло и легко,
И, кажется, так до весны далеко!
Крошку-ангела в сочельник
Бог на землю посылал:
“Как пойдешь ты через ельник,
- Он с улыбкою сказал, -
Елку срубишь, и малютке
Самой доброй на земле,
Самой ласковой и чуткой
Дай, как память обо Мне”.
И смутился ангел-крошка:
“Но кому же мне отдать?
Как узнать, на ком из деток
Будет Божья благодать?”
“Сам увидишь”, - Бог ответил.
И небесный гость пошел.
Месяц встал уж, путь был светел
И в огромный город вел.
Всюду праздничные речи,
Всюду счастье деток ждет…
Вскинув елочку на плечи,
Ангел с радостью идет…
Загляните в окна сами, -
Там большое торжество!
Елки светятся огнями,
Как бывает в Рождество.
И из дома в дом поспешно
Ангел стал переходить,
Чтоб узнать, кому он должен
Елку Божью подарить.
И прекрасных и послушных
Много видел он детей. –
Все при виде божьей елки,
Все забыв, тянулись к ней.
Кто кричит: “Я елки стою!”
Кто корит за то его:
“Не сравнишься ты со мною,
Я добрее твоего!”
“Нет, я елочки достойна
И достойнее других!”
Ангел слушает спокойно,
Озирая с грустью их.
Все кичатся друг пред другом,
Каждый хвалит сам себя,
На соперника с испугом
Или с завистью глядя.
И на улицу, понурясь,
Ангел вышел… “Боже мой!
Научи, кому бы мог я
Дар отдать бесценный Твой!”
И на улице встречает
Ангел крошку, - он стоит,
Елку Божью озирает, -
И восторгом взор горит.
Елка! Елочка! – захлопал
Он в ладоши. – Жаль, что я
Этой елки не достоин
И она не для меня…
Но снеси ее сестренке,
Что лежит у нас больна.
Сделай ей такую радость, -
Стоит елочки она!
Пусть не плачется напрасно!”
Мальчик ангелу шепнул.
И с улыбкой ангел ясный
Елку крошке протянул.
И тогда каким-то чудом
С неба звезды сорвались
И, сверкая изумрудом,
В ветви елочки впились.
Елка искрится и блещет, -
Ей небесный символ дан;
И восторженно трепещет
Изумленный мальчуган…
И, любовь узнав такую,
Ангел, тронутый до слез,
Богу весточку благую,
Как бесценный дар, принес.
А я хочу, в пушистых рукавичках,
Со смехом, съехать с горочки на санках!!!
Забыть о взрослых, правильных привычках...
Побыть весёлой, мелкой хулиганкой!
Хочу в сугроб огромный, чтоб - с разбега!
И шапку на резинке из крольчонка.
И валенки отряхивать от снега
Метёлкой у подъезда... Эх, девчонка...
Где ты сейчас, забавная, смешная?
И мама не грозит в окошко строго...
Мне к ней нельзя. Я - тётенька. Большая.
А так хотелось детства... Хоть немного.
За датою - дата...
Простой человеческий путь...
Всё больше "когда-то".
Всё меньше "когда-нибудь".
Погода внезапна, но к людям,
Как прежде, добра.
Всё крохотней "завтра".
И всё необъятней "вчера".
Найти бы опору,
Для этой предзимней поры.
Как долго мы - в гору.
За что же так быстро - с горы?!
Остаток терпенья
Колотится в левом боку...
Всё реже: "успею".
И всё невозможней: "смогу".
То, что люди называли по наивности любовью,
То, чего они искали, мир не раз окрасив кровью,
Эту чудную Жар-Птицу я в руках своих держу,
Как поймать ее, я знаю, но другим не расскажу.
Что другие, что мне люди! Пусть они идут по краю,
Я за край взглянуть умею и свою бездонность знаю.
То, что в пропастях и безднах, мне известно навсегда,
Мне смеется там блаженство, где другим грозит беда.
День мой ярче дня земного, ночь моя не ночь людская,
Мысль моя дрожит безбрежно, в запредельность убегая.
И меня поймут лишь души, что похожи на меня,
Люди с волей, люди с кровью, духи страсти и огня!
Человеку надо мало:
чтоб искал
и находил.
Чтоб имелись для начала
Друг -
один
и враг -
один...
Человеку надо мало:
чтоб тропинка вдаль вела.
Чтоб жила на свете
мама.
Сколько нужно ей -
жила..
Человеку надо мало:
после грома -
тишину.
Голубой клочок тумана.
Жизнь -
одну.
И смерть -
одну.
Утром свежую газету -
с Человечеством родство.
И всего одну планету:
Землю!
Только и всего.
И -
межзвездную дорогу
да мечту о скоростях.
Это, в сущности,-
немного.
Это, в общем-то,- пустяк.
Невеликая награда.
Невысокий пьедестал.
Человеку
мало
надо.
Лишь бы дома кто-то
ждал.
Если мужчина не ваш —
Это не принц, а багаж…
Это обиды и гнев…
Это банальный припев…
Если мужчина не ваш —
Брак, как мучительный стаж…
В паспорт любовь не придёт…
Семьи не штамп создаёт…
Если мужчина не ваш,
Сердце ему не отдашь…
И не доверишь мечты…
Это залог пустоты…
Если мужчина не ваш —
Он, как плохой макияж,
Смоется сразу в метель…
С ним холодна и постель…
Если мужчина любим,
То не надышишься им…
Хочется душу открыть,
Лишь бы его сохранить…
Если мужчина любим,
Беды исчезнут, как дым…
В сердце любовь и покой,
Если любимый с тобой…
Если мужчина любим,
Значит, улыбка — не грим…
Счастье искрится в глазах…
Больше душа не в слезах…
Если мужчина любим,
То принимаешь любым…
Она пахнет духами и сексом, и чем-то тревожным,
Она слишком умна. Улыбается, слушая лесть,
Коль она не захочет - заставить её невозможно,
Её надо понять и принять лишь такою, как есть.
Она - дивный цветок, но сорвать его не для любого,
Её нужно не просто хотеть, а безумно любить...
Она слишком строптива.Мужчину ей нужно такого,
Чтобы душу её, а не тело сумел покорить...
Возраст - ей не помеха.Она его не замечает,
Она, словно хороший коньяк, ещё лучше теперь,
Ни о чём не жалеет, о том, что ушло не скучает,
Она просто живёт, не считая побед и потерь...
Впрочем, жизнь и судьба её, правда, не очень щадила,
Но она, словно Феникс, из пепла восстала опять,
Чтобы всё пережить, чтобы стать ещё лучше, чем было,
Чтобы снова, как звёзды на небе, сиять и сиять...
Она может позволить на зависть другим, что захочет,
Она знает про то, что увидеть другим не дано:
И печаль, и любовь, и безумные длинные ночи,
Пьёт она, когда хочет, признаний хмельное вино...
И мужчины идут и идут вереницею длинной,
Соглашаясь на всё, не считая ни жизни, ни дней,
Чтобы пусть ненадолго, но всё же назвала "любимый",
Чтоб хоть раз на мгновенье позволила быть рядом с ней...
У неё нет подруг.Есть завистницы.Их очень много
И мужчины-друзья. Новый будет, раз старый ушёл.
Но никто не уходит.Она вовсе не одинока.
Одиночество - миф, если даже одной хорошо...
Она пахнет духами и сексом, и чем-то тревожным,
Чем-то терпким и сладким,Так, видимо, пахнет беда,
Ни забыть про неё, ни уйти от неё невозможно,
Коль узнал ты её, ты полюбишь её навсегда...
Сообщение отредактировал Iranik: 16 Февраль 2014 - 20:01
Адам молчал, сурово, зло и гордо,
Спеша из рая, бледный, как стена.
Передник кожаный зажав в руке нетвердой,
По-детски плакала дрожащая жена…
За ними шло волнующейся лентой
Бесчисленное пестрое зверье:
Резвились юные, не чувствуя момента,
И нехотя плелось угрюмое старье.
Дородный бык мычал в недоуменье:
«Ярмо… Труд в поте морды… О, Эдем!
Я яблок ведь не ел от сотворенья,
И глупых фруктов я вообще не ем…»
Толстяк баран дрожал, тихонько блея:
«Пойдет мой род на жертвы и в очаг!
А мы щипали мох на триста верст от змея
И сладкой кротостью дышал наш каждый шаг…»
Ржал вольный конь, страшась неволи вьючной,
Тоскливо мекала смиренная коза,
Рыдали раки горько и беззвучно,
И зайцы терли лапами глаза.
Но громче всех в тоске визжала кошка:
«За что должна я в муках чад рожать?!»
А крот вздыхал: «Ты маленькая сошка,
Твое ли дело, друг мой, рассуждать…»
Лишь обезьяны весело кричали,—
Почти все яблоки пожрав уже в раю,—
Бродяги верили, что будут без печали
Они их рвать — теперь в ином краю.
И хищники отчасти были рады:
Трава в раю была не по зубам!
Пусть впереди облавы и засады,
Но кровь и мясо, кровь и мясо там!..
Адам молчал, сурово, зло и гордо,
По-детски плакала дрожащая жена.
Зверье тревожно подымало морды.
Лил серый дождь, и даль была черна…
Я не была в Париже,
Но говорят;
Там, всё свободой дышит
И даже взгляд
Скользит по дивным паркам,
Проворней птиц
Цепляясь лишь за арки,
Длиной ресниц.
Безмолвный, необъятный
Там, Нотр-Дам, -
Застыл в тоске невнятной,
Старинный храм.
Во мгле осенней ночи,
Как миражи,
Что городские очи -
Все витражи.
Изгибы узких улиц
Среди теней,
Расправились, очнулись
В плену огней.
И Лувр незабвенный
Уже затих, -
Кусочек во Вселенной
Для строк моих.
А башня головою
Уткнулась ввысь,
И облака фатою
Над ней сошлись.
Я не была в Париже,
Где из-за туч
Ласкает утром крыши
Медовый луч.
Там, горький запах кофе
И коньяка,
Парижский острый профиль
Застыл в веках...
Увы, растаяла свеча
Молодчиков каленых,
Что хаживали вполплеча
В камзольчиках зеленых,
Что пересиливали срам
И чумную заразу
И всевозможным господам
Прислуживали сразу.
И нет рассказчика для жен
В порочных длинных платьях,
Что проводили дни как сон
В пленительных занятьях:
Лепили воск, мотали шелк,
Учили попугаев
И в спальню, видя в этом толк,
Пускали негодяев.