— А мне Толик сказал, что я мерзко рисую, и что моими рисунками надо топить печку, — плачет Ванька, девятилетний сын моей подруги, на чьи удивительные работы я могу смотреть долго и часто…
— Раз плачешь, стало быть, будешь топить? — спокойно спрашиваю я.
— У нас нет печки, но я их порву, все порву, — тихо шепчет мальчик.
— Имеешь право. Я не знала просто, что ты рисуешь для того, чтобы нравиться Толику. Думала, что ты счастлив, когда смешиваешь свои краски, ищешь сюжеты, проводишь долгое время в студии…
— Я счастлив! Очень счастлив! — вскидывается Ванька, вытаращив на меня большие умные глаза.
— Тогда запомни раз и навсегда, что жизнь состоит из тех, кто счастлив, когда что-то создаёт, и из тех, кто счастлив, когда разрушает созданное другими…
Тебя ждёт впереди очень много «толиков», которые будут стараться разрушить всё, что ты создал, или навсегда отбить у тебя охоту делать хоть что-то…
И если ты будешь помогать им, послушно уничтожая всё, что им не понравилось, ты ничего не достигнешь…
Ты будешь пожизненно обслуживать этих «толиков», каждый из которых точно знает, как надо рисовать, но ничего не нарисовал… знает, как писать, но ничего не написал… знает, как лечить, учить, побеждать на Олимпиаде, и даже управлять государством… но ничего этого не делает в реальности…
— Почему? — Ванькины слёзы высохли.
— Потому что не умеют, — улыбаюсь я, — а те, что умеют, знают, какой это труд, и ни за что не станут критиковать с такой злостью.
Могут сказать, что им не близко, или непонятно, но вот что надо сжечь — нет…
— Я не буду жечь, Лиля…
— Верю. Продолжай, даже если «толики» будут дружно тебя останавливать…
Дивные Ванькины картины продолжают свою жизнь, чему я очень рада…
И буду рада гораздо больше, если уберегу ещё чьё-либо творчество от вездесущих «толиков», маскирующих часто свои эмоциональные помои, щедро выливаемые ими на чужие головы, плесневой фразой про «это моё мнение»…
Мнение не уничтожает, не унижает, не обесценивает, не выносит вердиктов там, где не имеет экспертного уровня, друзья мои…
И уж точно не указывает, что делать с пришедшимся не по душе…
Оно принимает, или не принимает то, что видит…
Так что, в шею всех «толиков»)
Слава Сэ: Девчонок радостный народ коньком на завтрак режет лёд. (С) Пушкин.
Вчера, соревнуясь в фигурном катании, участница Ляля С. трижды лизнула хоккейную площадку. Это красивое упражнение стало кульминацией турнира.
- Как это свежо, как это вкусно! – восхитились зрители.
- Так себе, - мысленно пожала плечами фигуристка, имея ввиду несладкий центр поля, - надо будет лизнуть ещё синюю линию и зону вбрасывания.
Лёд походил на пломбир холодом и белизной, но оказалось, только врал.
- Ей всего три года, весь каток в неё не поместится – успокаивал себя старший тренер. Он волновался, что другим детям не хватит льда и они уйдут голодными.
Группе девушек-трёхлеток заданы четыре упражнения: разогнаться, подпрыгнуть, присеть, развернуться. Эту легкотню мы выполняем одной левой ногой. Есть ещё пятое, самое трудное - не убегать с соревнований и не портить крупными женскими слезами спортивную арену - тоже получилось.
После обязаловки захотелось чего-нибудь невероятного, для себя. Хоть мать уже призывно шипела с трибуны, Ляля опять разогналась почти до скорости Светы (Света это тренер) и грациозно прыгнула на пузо. Красиво скользя в спортивную историю, она достала заранее припасённый язык и выполнила тройной лизок стадиона, умыв т.о. писателя Носова, неамбициозно лизавшего качели да троллейбусы.
На выходе со льда Ляля встретилась глазами с Настькой, конкуренткой из той же группы. Настька молода, ей всего 2 г. 8 мес., но и она поняла, что произошло. Зависть, зависть и ещё раз зависть заполнила Настьку от пяток до линии ушей. Изгрызенная прибоями и отливами этого жестокого чувства, Настька бросилась на лёд. Там, не размениваясь на прыжки и развороты, она сразу излизала всё, что под язык подвернулось. Бессистемно и неспортивно.
У Ляли третье место, У Настьки четвёртое. Нам достался диплом, большой и светящийся, как картина художника Брюллова «последний день художника Куинджи». А Настьке достался лишь пресный привкус поражения. Всё-таки женские виды спорта очень обидные.
Мы с котом равнодушны к славе, мы рубимся в солидную мужскую игру – «найди в мусорнике колбасную шкурку». Я прячу, кот считает до пяти и потом всё выглядит, будто мусорник пережил Большой взрыв и вселенная расширилась как раз на нашей кухне.
Немножко уже надоело подметать вселенную, всё-таки пятидесятый круг, но кто первый вынесет мусорник – тот трус.