Есть люди, для которых эфемерный мир ароматов - такой же осязаемый, как окружающая нас действительность.
Фатима Гаева - первый и пока единственный осетинский парфюмер - хранит в своей памяти тысячи запахов и оперирует ими, как опытный кулинар - специями.
«Лично я люблю наносить аромат на одежду. Хотя — удивлю — почти не пользуюсь духами. Настолько много нахожусь в ароматах, что устаю от них. Исключение — когда разнашиваю новый аромат и нужно знать степень его стойкости, как он раскроется, какой останется шлейф».

Интервью для журнала Daptar. Автор: Лиза Чухарова.
"Фатима Гаева – единственный парфюмер в Северной Осетии. В течение десяти лет она создает уникальные ароматы под брендом Embrace, которые ценят не только в республике, но и во всем мире: у нее много клиентов из зарубежных стран.
Фатима создает духи с национальным колоритом: многие созданные ею ароматы имеют осетинские названия, как и дизайн, который дает понять, откуда парфюм родом. Ее последняя линейка ароматов посвящена произведениям осетинского писателя-эмигранта Гайто Газданова.
Ради своего хобби, которое вскоре стало делом всей жизни, Фатима ушла «из физиков в лирики» – в парфюмерию из профессии, в которой твердо стояла на ногах — по образованию она инженер-электрик. Близкие не сразу поняли, насколько все серьезно, однако теперь ей уже ничего не мешает заниматься любимым делом.

— Я никогда не думала, что стану парфюмером, у меня не было такой мечты в детстве. Я вообще мечтала стать журналистом. Правда, когда пришла пора поступать, я эту идею забросила и поступила в технический вуз. Затем я много занималась дизайном, конкретно, разработкой дизайна мебели. Я до сих пор очень люблю дерево и все, что с ним связано. Работала в деревообработке, в мебельном производстве, в том числе, технологом. Но в какой-то момент я поняла, что хочу заниматься чем-то своим. К тому времени моему хобби, парфюмерии, уже было несколько лет. Я все еще продолжала работать с мебелью, но плавно ушла в парфюмерию насовсем.

— Получается, что вы были физиком, а ушли в химию?

— К сожалению, у меня были большие проблемы с химией как в школе, так и в вузе. Это был единственный предмет, который мне не давался, причем, по-настоящему не давался, я не ленилась. Бывают люди, которые не способны к математике, а я думала, что не способна к химии. И химией я начала заниматься, когда поняла, что без каких-то фундаментальных знаний не могу продвигаться в своей области. Изначально я понимала парфюм через физику, через то, что у меня получалось хорошо. Я представляла себе не химические процессы, а физическое взаимодействие молекул. Это, конечно, странно звучит, но я визуализировала себя через ту область, которая была мне более знакома.

Недостаточно одного вдохновения или базового понимания, как взаимодействуют парфюмерные компоненты между собой. Парфюмерия — это не только что-то эфемерное, что нельзя потрогать руками. Это точная наука, к которой я именно так и подхожу. У меня к ней двоякое отношение. С одной стороны это, безусловно, искусство, с другой — точная наука.

— Как отнеслись близкие к тому, что вы начали заниматься парфюмерией?

— Когда я начинала заниматься парфюмерией, я никому об этом не рассказала. Знал только муж. Всё потому, что мне было очень неловко, я была серьезным инженером и гордилась своей работой. Я действительно неплохо зарабатывала, была высококвалифицированным специалистом, и поэтому мне казалось, что я ерундой какой-то занимаюсь. Точнее, мне казалось, что близкие так это оценят.

Я не очень сильно ошиблась. Действительно, я впервые рассказала об этом родителям, когда у меня уже был какой-то набор ароматов, и уже было очень много людей заинтересованных, начали немного любопытствовать СМИ и скрывать мою работу дальше уже было невозможно. Родители уже могли просто где-то в газете прочитать про меня. Я помню это полнейшее непонимание в глазах мамы. Она спросила: «Чем конкретно ты собираешься заниматься?».

Тут еще надо сказать, что я младший и поздний ребенок, моей маме сейчас 80, а тогда было 70. У нас большая разница в возрасте, и это откладывает свой отпечаток на понимании моих интересов. Моя мама долго не могла назвать это моей работой, даже когда я действительно бросила свою основную работу и начала заниматься исключительно парфюмерией, она не могла признать, что я профессиональный парфюмер. Ей это очень сложно далось. Она все время пыталась сказать «твое дело» или как-то так, главное – не «работа». И в какой-то момент мы поговорили, я сказала, что все равно буду этим заниматься, она пыталась проявлять уважение, но все равно не понимала, что я делаю и зачем вообще этим заниматься.

— А мама сама с серьезной профессией?

— Мама ­– инженер-металлург, папа – строитель. И я тоже инженер-электрик по образованию. Я получила понятную для них профессию, пошла работать по понятному для них руслу. Для них, конечно, были непонятны мои финансовые перспективы, потому что в их представлении, если им что-то не нужно, то это и никому не нужно. И до сих пор они очень удивляются, когда видят цены на мои ароматы: «Разве это может столько стоить?! И люди покупают это по такой цене?!»

— А как отнесся супруг?

— У меня была огромная поддержка со стороны супруга, когда я бросала свою работу. Я просто понимала, что мне нужно на чем-то одном сосредоточиться и, конечно, это могло очень серьезно финансово по нам ударить. Мой супруг взял на себя эти риски и сказал, не бойся, делай. Что-нибудь да будет. Ты должна заниматься тем, что ты любишь. Он понимал, что я уже это не брошу, и мне надо высвободить время. Хотя, как он потом признался, он тоже очень боялся, и ему было нелегко.

У меня есть дочь, ей сейчас шесть. Она тоже начала интересоваться, чем я занимаюсь. У меня такая родительская стратегия не вовлекать ее в то, что ей неинтересно, но она просто с огромным интересом относится. Мне кажется, чисто генетически ей передалась моя чувствительность к запахам. Заметно, что у нее очень хорошая память, если ей дать эфирные масла, сказать, как какое называется, а потом спросить, то она ответит правильно. Да, конечно, мне это льстит. Она раньше говорила: «Я буду парфЮмером», а теперь рассказывает в садике, что у нее мама парфюмер. И даже приносила мне обратно вопросы: «Мама, а ты продаешь духи?». Я говорю: «Не только, я их делаю, я их придумываю». И она мне: «Ты знаешь, мама, а не все верят».

— У вас большая лаборатория?

— У меня постоянные переезды. Нет пока такой лаборатории, которая мне нужна, это какая-то коммерческая недвижимость, которую я арендую и с которой со временем что-то не получается. Я надеюсь, что со временем построю что-то свое со своим видением прекрасного и с соблюдением санитарных требований по вытяжке, освещению и т.д. Мне не нужна большая лаборатория, т.к. я не вижу большого производства в своей жизни, но я не зарекаюсь.

— Сколько времени в день или в неделю вы уделяете работе в лаборатории?

— Весь свой рабочий день, ежедневно. Это мой основной источник заработка, это то, чем я занимаюсь каждый день. Вот даже сейчас.

— Какой порядок создания аромата?

— Первым этапом идет составление формулы. Он происходит в голове и на бумаге. Потом по этой формуле делается пробная маленькая партия, и дальше она созревает, фильтруется. И, если все устраивает, эта формула закрепляется. Или изменяется.

— Что вас вдохновляет на новый аромат?

— Иногда что-то поэтическое как книга или конкретный человек, а иногда какой-то парфюмерный компонент, с которым мне хочется поработать.

— Насколько развита авторская парфюмерия в России?

— Последние десять лет я слежу, конечно, за развитием парфюмерной отрасли в России, особенно за авторской парфюмерией, и развитие идет какими-то семимильными шагами. Я не знаю, с чем это связано, у меня нет ответа на этот вопрос. Но как интерес публики растет к авторским ароматам, точно так же появляются авторские дома, которые как-то себя позиционируют, у которых есть какое-то свое видение того, как должен выглядеть конкретный продукт. Иногда это очень интересное видение. Например, есть люди, которые, как и я, находят какие-то уникальные компоненты по всему миру, есть люди, которые производят чисто веганский продукт. Есть люди, которые, например, работают с интерьерными ароматами и стараются сделать пространство дома интереснее, лучше. Меня до сих пор не перестает удивлять, какой большой интерес в России к авторским ароматам.

— А у вас есть предположения, с чем связан такой интерес?

— Я подозреваю, что какой-то процент людей пришел в парфюмерию так же, как и я. В 2010 году был введен запрет на огромное количество парфюмерных компонентов, многие из которых были натурального происхождения, и это очень сильно отразилось на отрасли. Так получилось, что старые, давно известные ароматы были переформулированы, и люди, которые коллекционировали ароматы, которые просто любят парфюм, стали замечать изменения не в лучшую сторону. Ароматы стали беднее, они стали все больше походить друг на друга. Откровенно говоря, на данный момент, в массовой парфюмерии используется самая недорогая синтетика. А натуральные компоненты ввиду их предположительной высокой аллергенности попадают либо под запрет, либо под жесткое регулирование – из-за этого там можно использовать только их очень маленькие проценты. В результате массовая парфюмерия сильно обеднела. Но как обратная сторона этой медали стала появляться нишевая парфюмерия. До тех пор, пока эти нишевые бренды не становятся массовыми, у них всегда бывают какие-то интересные парфюмерные решения. То есть через запреты мы пришли к расширению количества брендов с какой-то своей свежей необычной подачей.

— Но, наверное, не так просто перейти с массовой парфюмерии на авторскую? Она же наверняка дороже?

— Безусловно, авторские парфюмы очень дорогие в изготовлении. К сожалению, разница в цене между натуральным и синтетическим сырьем, изображающим одну и ту же ноту, например, розу, может отличаться в тысячу раз. Такие компоненты, как натуральный мускус, амбра океаническая, очень дороги и редки. И самое главное, что важно для массовой парфюмерии, они не имеют стабильного аромата. Как вино каждый год другое, потому что виноград созревает по-разному, точно так же натуральное парфюмерное сырье всегда разное – невозможно добиться точного повторения. Но я думаю, что проблема не только в этом. Проблема в том, что крупные компании требуют с каждым годом удешевления формулы, от парфюмеров требуют, чтобы они опускали себестоимость. Это не может привести к повышению качества. Для меня натуральность не является самоцелью, я не считаю, что натуральное – всегда лучше. Я считаю, что полный отказ от натурального сырья приводит к бедным и неинтересным ароматам. Здесь нужен баланс между трудом химиков последних ста лет и тем, что дает нам природа. Нужно выбирать сырье, исходя из его ольфакторных, «запаховых» характеристик, а не из того, сколько оно стоит. Не всегда самое качественное, самое лучшее, самое дорогое сырье хорошо себя поведет в смеси. С этим тоже нужно работать. Но я думаю, что промышленным парфюмерам просто не дают возможности раскрываться и работать так, как они бы работали, если бы над ними не сидел бухгалтер, который подсчитывает себестоимость их формул.

— Но с введением санкций упала и покупательская способность людей…

— Парфюмерия – это не продукт первой необходимости, особенно парфюмерия авторская, с натуральными компонентами. Она действительно очень дорогая. Человек со средними доходами и раньше не всегда мог позволить себе парфюм. Проблема здесь гораздо шире, проблема в том, что невозможно создать хороший парфюм с закрытыми границами. Парфюм – межнационален и, я бы сказала, наднационален. Нельзя выращивать компоненты в пределах одной страны. Для полного спектра парфюмерных компонентов нужен весь мир. Где-то достаточно солнца, где-то подходит земля. И если есть цель создать лучший аромат, то необходимо дружить со всем миром.

— Как вы учились азам своего ремесла?

— Когда я начинала этим заниматься, в России не было ни школ, ни курсов, даже парфюмерного сырья профессионального. Мне его тогда приходилось закупать из других стран. Но вместе с тем, благодаря тому, что я начинала не с России, я научилась выходить на производителей, и они давали мне инструкции по использованию конкретных парфюмерных компонентов. Я находила книги на английском. Их, конечно же, больше, чем на русском. И самое главное – это негативный опыт. Мне пришлось пройти через множество выливаний духов, через то, что у меня ничего не получалось. В вузах на первых занятиях учат понимать, как какие компоненты друг с другом взаимодействуют, а мне пришлось учиться этому самостоятельно, что отняло много времени. Но зато я это запомнила.

— А можно ли в целом выучиться на парфюмера в России?

— У нас есть химики-технологи парфюмерных производств, т.е. можно выучиться на технолога. А специальности «парфюмер», насколько я знаю, в России не существует. Вообще готовят парфюмеров только несколько европейских вузов, и для этого надо иметь базовое химическое образование. Я когда-то думала, что отучусь на этой специальности, но потом поняла, что там готовят очень широких специалистов именно химических производств, а это мне не очень-то интересно. Мне интересна т.н. высокая парфюмерия, а хороший парфюмер широкого профиля должен уметь все: кроме брендовых духов он должен уметь создать и отдушку для свечей, и для стирального порошка. А это уже вне моих интересов.

— Какой парфюм вы предпочитаете для себя?

— Я в последнее время интересуюсь только авторским парфюмом. Да, время от времени мне интересно, что дает массовая парфюмерия, я за этим слежу, но все реже и реже, потому что она меня все меньше удивляет. Но зато есть коллеги, российские и не только, которые делятся со мной своими работами, и я им очень благодарна. Я ношу работы других парфюмеров с удовольствием.

— То есть вы пользуетесь не одним ароматом?

— Я всегда меняю ароматы. Мне даже сложно понять людей, которые пользуются всю жизнь одними и теми же духами, хотя когда-то я была такой же. Я могла выбрать парфюм на очень долгий срок. И бывают такие дни, когда я могу заменить парфюм дважды в день. Меняется настроение, меняется погода, меняется сезон. Мы меняемся в конце концов! Мы взрослеем, меняются наши вкусы. Для меня парфюм – это динамично. Если для кого-то одного аромата достаточно, я могу ему только позавидовать.

— Вы работаете одна?

— Я, к сожалению, так и не научилась делегировать, это мой большой минус. Я пробовала работать с кем-то, но для такого маленького производства людям всегда важно, кто автор. Они всегда хотят поговорить со мной. Если отвечает на вопросы мой помощник, то всегда просят, чтобы связали со мной, и я не могу в этом отказать людям.

— Просили ли вас создать когда-нибудь аромат специально для конкретного человека?

— Неоднократно. Но я научилась людей отпугивать. Я им говорю, что это очень долго и дорого. Дело в том, что люди часто не отдают себе отчет в том, что разработка аромата – это очень длительный процесс. Иногда нужно от полугода до года, потому что кроме смешения ингредиентов, нужно еще пройти этап созревания. Чем более разнородные компоненты у нас в духах – растительного, животного происхождения, смолы, эфирные масла, чем более разный размер у этих молекул, тем дольше будет созревать конечный продукт. И до того, как пройдет полное созревание, я не могу оценить, довольна я результатом или нет, нужно ли что-то исправить или нет. И если нужно исправить, то мне нужно будет ставить пробу заново, и снова ждать несколько месяцев до созревания. Далеко не каждый готов столько ждать.

И вообще, я считаю, что если вы нашли своего парфюмера, то не обязательно иметь от него свой персональный аромат. Если вам нравится его почерк, то скорее всего, вам понравится не одна его работа. Если вам нравится аромат какого-то бренда, не ищите внутри этого бренда. Если вы хотите поменять духи или найти что-то похожее, узнайте, кто автор понравившегося аромата, узнайте парфюмера, почитайте, для каких домов он еще создавал ароматы примерно в те же годы. И, возможно, они вам понравятся. Не ищите по бренду, ищите по парфюмеру.

— Парфюмер – это женская или мужская профессия?

— Я не знаю, бывают ли вообще женские или мужские профессии. Я не вижу какого-то большого перевеса. Я думаю, что парфюм вообще не обращает внимания на пол. Несмотря на то, что мы привыкли, что в магазинах разные полочки для дам и для джентльменов, я считаю, что парфюм пола не имеет и зависит только от наших предпочтений и от того, как он прозвучит на нашей коже, в зависимости от того, что мы хотим услышать. И точно так же я думаю, что органы восприятия — нос и мозг, который обрабатывает сигнал, и у мужчин, и у женщин одинаковы. Поэтому в истории парфюмерии есть как великие парфюмеры мужчины, так и женщины. Особенно в современной парфюмерии!

И еще – парфюм наднационален. Я думаю, в свое время были некоторые проблемы парфюмерной отрасли из-за закрытости Советского Союза, но вовсе не из-за того, что не было достойных парфюмеров. Просто плановая экономика не подразумевает конкуренции и улучшения продуктов не первой необходимости. Да, в европейской истории есть длинная история положительного отношения к парфюму, это правда. Есть образовательные учреждения – это тоже правда. Но в то же время закрытость европейской парфюмерной школы породила в современном мире огромный поворот в сторону ослабления конкретно европейской парфюмерии. В данный момент я сама очень удивляюсь, но ароматы, произведенные в Турции и Арабских Эмиратах, которые раньше считались чем-то некачественным, сейчас выходят на первый план. В данный момент у них начинают появляться собственные парфюмерные дома, которые ничем не уступают европейским, а во многом даже их обгоняют – по качеству, по свежести парфюмерных решений, по новизне и по используемым компонентам.

— Отличаются ли «восточная» и «западная» парфюмерные школы?

— Я думаю, что, безусловно, отличается, но все больше стираются границы. Мир становится все более открытым, и люди Запада все больше интересуются восточными ароматами, а восточные люди все более европеизируются. Поэтому я наблюдаю смешение культур. Даже внутри парфюмерного дома очень заметно, когда приглашаются разные парфюмеры и выпускаются ароматы одного и того же бренда, но совершенно разных направлений.

— Я помню, что вы выпускаете парфюмы унисекс. Вы до сих пор не изменили этому принципу?

— Я просто не хочу людям ничего запрещать. Я иногда говорю, что этот аромат, скорее, женский или мужественный, или это аромат вечерний, или это аромат на каждый день. Но это, скорее, моя подсказка, а не какое-то жесткое требование. Люди настолько разные, настолько разные у них вкусы. Сколько лет я бы не работала с парфюмом, сколько лет я бы не общалась с людьми, мне часто приходится иметь дело с запросом «на гадание», как я его называю, когда меня спрашивают: «Как вы думаете, что мне подойдет?». И я до сих пор могу сказать искренне: я никогда не знаю. Ни по внешности человека, ни по его полу, ни по его возрасту нельзя определить, что ему подойдет, чего ему не хватает.

— Парфюм должен нравиться самому человеку или окружающим?

— Тут смотря какая цель! Я думаю, одновременно обе. Потому что даже те люди, которые говорят, что им совершенно безразлично мнение окружающих, им все равно очень приятно слышать комплименты. И те люди, которые говорят, что им очень важен отклик, все равно подбирают парфюм под себя. Я думаю, людям очень важен баланс внутреннего отношения со своим парфюмом и того, как гармонично люди его воспринимают в этом аромате.

— Вдохновляет ли вас Владикавказ?

— Я думаю, да. Может, не совсем Владикавказ и не совсем Осетия. Как я уже говорила, духи выше любой национальности и привязки к географической точке они не имеют. Но я-то имею! Я же как человек воспитана в этой культуре, в этих традициях, я же несу с собой какой-то определенный культурный код, и я так предполагаю, что он отражается на моих работах.

— Думали ли вы когда-нибудь переехать из Осетии? Например, чтобы было проще работать?

— Я думала об этом, так как у меня очень много знакомых и друзей не в России. Почему у проекта англоязычное название? Потому что он задумывался как международный с моим близким другом-дизайнером. Поэтому, собственно, Еmbrace. Год назад моего друга не стало. Но название осталось. Меня часто спрашивают, англоязычное название – это поклонение Западу? Никакого поклонения нет. У меня названия ароматов на разных языках, есть даже на венгерском. Мне понравилось, как пишется «роза» по-венгерски, поэтому я назвала так духи – именно с венгерским написанием.

Я думала о том, что могла бы переехать куда-то, но мне очень тяжело про это рассуждать. У меня сестра живет в другой стране, мои близкие друзья по всем концам земли. И международное парфюмерное сообщество неплохо приняло мои ароматы. Но дом у меня здесь. Если даже придется уезжать, это будет очень тяжелым решением.

— Расскажите, пожалуйста, почему вы посвятили свою последнюю линейку Гайто Газданову? Два аромата носят названия его романов – «Ночные дороги» и «Вечер у Клэр».

— Я воспринимаю Гайто как друга. Я люблю его произведения с очень раннего возраста. Я с ним часто спорю, но тем не менее его произведения — это не просто произведения одного из любимых авторов. Это практически для меня кино. Кино, которое написано его словами и образовалось в моем воображении. Мне всегда было жаль, что по его произведениям так пока и не сняли никаких фильмов. Но в свою очередь я сама сделала, что смогла!

— Какое произведение Газданова у вас самое любимое?

— Наверное, «Ночные дороги». Это, наверное, наиболее взрослое его произведение, в том смысле, что он уже как писатель состоялся к тому времени, и у него характерный, кинематографичный стиль изложения, который мне так нравится. Его бесконечно длинные предложения, которые ты читаешь, тем не менее, на одном дыхании. У него на одной странице два абзаца и два предложения, но это читается легко, возникает ощущение абсолютно живой беседы. У меня нет ощущения, что я книгу читаю, у меня есть ощущение, что я с хорошим своим другом обсуждаю какие-то события. У него в произведениях нет строго выстроенной сюжетной линии, у него тысяча сюжетов в каждой главе — маленьких историй, маленьких людей, которые проходят через его жизнь и пересекают его произведение. И это тоже для меня создает ощущение живой беседы. Для меня не так важен сюжет тех же самых «Ночных дорог». Для меня важно мое ощущение, когда я его читаю.

— Когда вы его читаете, вы чувствуете, что Газданов – писатель осетинского происхождения? Или для вас это больше представитель мировой культуры и литературы.

— Я думаю, он очень русский писатель. Он представитель той самой российской интеллигенции, того самого русского зарубежья. Он типичный русский эмигрант. Кто-то находит в нем какие-то осетинские черты, но я, если честно, не очень.

— После создания линейки ароматов, про их названия приходится говорить с людьми. Многие ли из них оказались знакомы с творчеством Газданова?

— Намного больше, чем я ожидала! Вы же знаете, что когда кого-то любишь, об этом знают все. Конечно, из представителей русского зарубежья его знают меньше других. Несравнимо с Набоковым или Буниным. Я считаю его произведения ничуть не хуже по крайней мере. Они в моих глазах имеют такое же литературное значение. Поэтому когда я узнаю, как много людей Газданова знает, это очень приятно. Люди в разных уголках мира и России были удивлены, что он по происхождению осетин. Многие помнили названия произведений, но не помнили, кто их автор.

— Кто-нибудь еще из писателей может удостоиться такой же чести – создания ароматов в честь него?

— Я очень люблю Чехова, очень люблю тот момент, который описывает его отношения с духами – он был большим любителем парфюма. Но почему-то по его произведениям мне пока ничего не пришло в голову.

— Вы придумываете имя аромата, а потом подбираете компоненты, или наоборот?

— Сначала бывает какой-то общий образ аромата. Или бывает рабочее название. Иногда бывает, что я недовольна результатом, и я все это просто отменяю. Иногда бывает, что аромат мне нравится, но он совершенно не отражает изначальную идею. Тогда я даю другое название.

— Заказывают ли авторские парфюмы на Кавказе?

— Не очень много. В основном заказывают в крупные города России. Мне кажется, до введения санкций было немало заказов из-за границы. Для них это было что-то такое экзотическое и русское. А сейчас в основном российские покупатели из разных городов. Эта культура авторских ароматов, авторских украшений, маленьких брендов одежды все больше расширяется. Чтобы сказать, что у меня духи не от «Шанель» или от «Диор», и даже не от какого-то известного нишевого бренда, а от определенного парфюмера. Для многих это уже является ценностью, что их духи невозможно встретить на каждом встречном.

— Есть ли другие парфюмеры, кроме вас, в Осетии?

— Возможно, пока мы с вами разговариваем, кто-то уже делает свои первые шаги. А может кто-то их уже сделал и сейчас подбирает название для своего бренда. Кто знает!

Ссылки: