Июнь, японский месяц ирисов, миновал по календарю, но у меня, видимо, продолжается. Потому что разобрало меня на ирисы с нехемульской силой. И много их, и каждый по-своему хорош, так что писать-не-переписать про них…
Флакончик Ле Лабо лаконичен, этикетка – как наклейка на бутылек из старой аптеки, шероховатая бумага, линеечки, заполненные от руки. Он приехал ко мне из Парижа, без коробки, потому что она занимала в багаже место, но это совершенно неважно, ибо куда пристроить флакон без родного домика парфманьяк завсегда найдет.
Я уже говорила, что Ирис Ле Лабо – один из самых странных, из всех, в какие мне довелось сунуть нос и носить на коже. Ирис бывает совсем легкий, бывает очень сладкий, бывает пронзительно-резкий, но Ле Лабо живет во времени куда интенсивнее и разнообразнее, чем все другие, знакомые мне.
Я поднимаюсь вместе с ним из глубины земли, оттуда, где тихо, темно и сыро, и наш запах – резкий и горький, злой, почти неприятный - до ломоты в зубах, - запах перетертого корня и почвы. Мы медленно движемся вверх, нам говорили, что там есть солнце, но мы еще не знаем, что это такое. Вокруг холод и тихий шорох, это шепчутся корни травы. Мы упрямы, как любой росток, отодвигаем комок за комком, огибаем камешки и поднимаемся, поднимаемся все выше, хотя кажется, что конца этой тьме и тишине никогда не будет. Мы протягиваем стрелку вверх и вдруг – земля кончается. Наши пальцы проткнули черное небо, и оказалось, что над ним есть другое, голубое и теплое.
И мы меняемся. Сначала робко, а потом все яростнее вытаскиваем себя из почвы, тянемся выше и выше, и наш запах меняется, теперь это острая мокрая зелень, мы сломали один из ростков, и с него сочится липковатый горький сок, но все равно – нет мокрой тяжелой земли, есть воздух и многоголосье трав, клонимых ветром.
И тут мы видим солнце. Оно вспыхивает прозрачно-желтое, горячее и всесильное, и наш аромат снова перерождается, забыв радость разнотравья, он распускается роскошной холодно-синей чашечкой цветка с каплей кристальной росы! Странно, что сладковатый запах может быть холодным, но это так. Он раскручивается как шифоновый шарф под порывом ветра, сверкает разноцветными цветочными гранями, разлетается все выше, все дальше, и мы – расстаемся… Он свободен, а я не могу лететь за ним, я остаюсь на земле, откуда буду следить за его ликующим полетом, и этот странный аромат, проросший от корня до цветочной пыльцы будет сопровождать меня весь день, попрощавшись лишь под вечер и уйдя с надвигающимися сумерками.
Тутси-милашка понравилось это
7 комментариев к записи
Страница 1 из 1
Носить его не всякому под силу
Imeu 100ml. - obojau, no ne chahnu nad nim. More komplimentov - vsegda, daje kogda samoy posadka ne ochen` nravitsa
I strannim by ya ego ne nazvala. Eto istinnaya parfumeria, a eto redkost` segodnia
Лелабошный мой третий после Эрмесовского и Шанелевско-Паузного. Самый сильный, самый яркий, даже ярче Нобилевского. Я в нем решительна и полна уверенности, что все смогу. Но время ему только по прохладе для меня. Раньше осени и позже ранней весны не надену...
А еще он для меня такой:
Но близок к шедевру и не похож на другие-однозначно!
Devochki, dla vas starinnoe - eto vsegda ustarevshee?
Dlya menya - net
Я и не считаю его ни старинным, ни устаревшим.
У меня такое же с Фамм Роша. Есть в них отзвук "того" звучания, но это мне не мешает их любить. Не люблю я все-таки винтаж, точнее не понимаю, но у него совсем не такое звучание. Вот тут, пожалуй, для себя я могу применить слово "устаревшее".